Карикатура война до победного конца – Карикатура как жанр информационной войны за Босфор и Дарданеллы — Исторические статьи, очерки, документы

Новости

Карикатуры и плакаты 1917 года — SakhaLife

Приближается столетие Октябрьской революции — 7 ноября 2017 года. И в честь этой даты, давайте сделаем экскурс в историю, и посмотрим как запечатлели события 1917 года тогдашние газеты и журналы; карикатуристы и художники.

 

ДО ОТРЕЧЕНИЯ НИКОЛАЯ II

В начале 1917 года наблюдался в России острый политический кризис в верхах и резкое недовольство либерально-буржуазных кругов единоличной политикой царя. Хлебные бунты, антивоенные митинги, демонстрации, стачки на промышленных предприятиях города наложились на недовольство и брожение среди многотысячного столичного гарнизона, присоединившегося к вышедшим на улицы революционным массам.

27 февраля (12 марта) 1917 года всеобщая забастовка переросла в вооружённое восстание; войска, перешедшие на сторону восставших, заняли важнейшие пункты города, правительственные здания. В сложившейся обстановке царское правительство проявило неспособность к быстрым и решительным действиям. Разрозненные и немногочисленные силы, сохранявшие ему верность, оказались не в состоянии самостоятельно справиться с анархией, охватившей столицу, а несколько частей, снятых с фронта для подавления восстания, не смогли пробиться к городу.


ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ: ЭЙФОРИЯ

Непосредственным результатом Февральской революции стало отречение от престола Николая II, прекращение правления династии Романовых и формирование Временного правительства под председательством князя Георгия Львова. Это правительство было тесно связано с буржуазными общественными организациями, возникшими в годы войны (Всероссийский земский союз, Городской союз, Центральный военно-промышленный комитет).

Временное правительство соединило в своём лице законодательную и исполнительную власть, заменив царя, Государственный совет, Думу и Совет министров и подчинив себе высшие учреждения (Сенат и Синод). В своей Декларации Временное правительство объявило амнистию политическим заключённым, гражданские свободы, замену полиции «народной милицией», реформу местного самоуправления.

Практически одновременно революционно-демократическими силами был сформирован параллельный орган власти — Петроградский Совет — что привело к ситуации, известной как двоевластие.


 

АНАРХИЯ

Овладеть ситуацией в стране Временное правительство так и не смогло, что вызывало всё более тяжёлые и длительные правительственные кризисы. В результате этих кризисов менялся его состав. Уже 5 (18) мая 1917 правительство впервые стало коалиционным, но все три создававшиеся коалиции оказались непрочными.

 

ПОСЛЕ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

В конце 1917 года кульминацией широчайшей социальной революции в России, совпавшей по времени с государственным переворотом — свержением Временного правительства и захватом политической власти большевистской партией, — стала Октябрьская революция. Две революции ознаменовали кардинальные перемены в государственном устройстве России: Февральская революция привела к свержению самодержавия, Октябрьская — к установлению советской власти — совершенно новой формы правления.

Если вы стали очевидцем интересного события или происшествия, присылайте фото и видео на Whatsapp +7 (999) 174-67-82

sakhalife.ru

Керенский: «У меня всего два недостатка: плохая память и еще что-то»

Керенский: «У меня всего два недостатка: плохая память и еще что-то»

В июльские дни 1917 года Временное правительство возглавил эсер Александр Федорович Керенский. Сказать, что с назначением ему повезло, нельзя. Делать карьеру в разгар революционной бури — дело ненадежное. Особенно если тебе нужно постоянно маневрировать между правым и левым скалистыми берегами. Противников у нового премьера было без счета.

По той же причине и его исторический портрет далек от правды. Карикатуру на него с наслаждением рисовали и монархисты, и либералы (именно Керенский настоял на изгнании из правительства Милюкова). И, разумеется, большевики. После Октября издевались над бывшим премьером дружно.

Самая популярная байка, будто Александр Федорович бежал из Зимнего в женском платье. Впрочем, много и других вымыслов: будто он мечтал воевать до последнего русского солдата, что он трус, а в революции случайный персонаж.

На самом деле согласиться можно лишь с тем, что Керенский действительно был самоуверенным позером и любил нравиться публике. Впрочем, даже в этом грехе далеко не все шло от личности, многое от профессии. Керенский – известный до революции  адвокат, а в те времена адвокат должен был быть отчасти и актером, чтобы произвести нужное впечатление на присяжных. Умение блистать на трибуне требовалось, чтобы выиграть процесс. А его дальнейшая депутатская, тем более оппозиционная, деятельность могла только закрепить этот недостаток. Но, бесспорно, немалая часть актерства Керенского была заложена, конечно, и в личности: в юности он с успехом играл в любительских спектаклях, причем особенно ему удавалась роль Хлестакова.

Портрет Александра Керенского

Рассказы о дружбе Керенских и Ульяновых в Симбирске – правда, но закончил Александр Федорович все же не Симбирскую гимназию, как Ленин, а Ташкентскую — туда переехала семья. Причем закончил  с золотой медалью. На историко-филологическом факультете Петербургского университета  впервые окунулся в политику. И настолько глубоко, что его заставили уйти в академический отпуск и отправили для промывки мозгов к родителям. На время, судя по всему, это помогло, поскольку, вернувшись в университет, молодой Керенский не только сменил факультет, перейдя на юридический, но и всерьез занялся учебой. А поскольку он был человеком способным, то и здесь получил диплом первой степени.

После университета снова ушел в политику, совмещая ее с адвокатской деятельностью.

В 1905 году стал членом комитета по оказанию помощи жертвам «Кровавого воскресенья», в 1906-м участвовал в судебном процессе в Ревеле — защищал крестьян, разгромивших поместье местного барона. Еще позже протестовал против антисемитского дела Бейлиса, из-за чего был приговорен к восьмимесячному тюремному заключению. Это уже вторая ходка Керенского. В 1905-м его арестовали за связь с эсеровской боевой дружиной. Сидел недолго, но с петербургскими Крестами познакомился.

Место расстрела рабочих Ленских приисков. 1912 год

Всероссийская известность пришла к нему, когда Керенский возглавил специальную комиссию Думы в связи с Ленским расстрелом. На основании выводов комиссии правительству пришлось лишить компанию «Лензолото» ее монопольного права, руководство приисков реорганизовали, тех, кто руководил расстрелом, арестовали, условия быта и работы на приисках улучшились, а зарплата была повышена. И роль Керенского в этом значительна. До февраля 1917-го Александр Федорович успел наговорить власти массу неприятных слов и доставить ей немало хлопот, поэтому к нему приставили двух филеров и извозчика: Керенский был настолько энергичен, что пешие топтуны (так называли агентов) за ним не успевали.

Есть свидетельства, что Керенский просился даже в террористы, однако его просьбу отклонил сам Азеф — руководитель боевой организации эсеров, одновременно работавший на царскую охранку.

Какое из ведомств высказало Керенскому недоверие, не ясно, но в любом случае отказ спас его от ранней гибели или тюрьмы. Иначе говоря, Александр Федорович не был ни трусом, ни случайным для русской революции человеком.

Петроград, июнь 1917 года. «Средний» состав Временного правительства: уже с Керенским, еще с князем Львовым. У этого состава, возможно, были шансы выполнить свое предназначение.

Кандидатура Львова устраивала почти всех — если брать в расчет только традиционную элиту России. Но традиционные элиты в 1917 году решали катастрофически мало.

Первое заседание Временного правительства в Мариинском дворце.
Справа налево: министр торговли и промышленности А.И. Коновалов, министр земледелия А.И. Шингарев, министр путей сообщения Н.В. Некрасов, министр иностранных дел П.Н. Милюков; председатель Совета министров князь Г.Е. Львов; министр юстиции А.Ф. Керенский; министр финансов М.И. Терещенко; государственный контролер И.В. Годнев; министр народного просвещения А.А. Мануйлов; товарищ министра внутренних дел Д.М. Щепкин. Петроград. Март 1917 года.

Фигуру П. Н. Милюкова — главы партии конституционных демократов (кадетов) — считали одной из наиболее влиятельных в российской оппозиции еще в 1916 году. Однака за несколько месяцев революционного 1917-го Милюков — либерал, представитель элиты и, главное, сторонник продолжения войны — растерял всё своё влияние. Будучи слишком демократом для царского правительства, Павел Николаевич оказался слишком «барином» для революционных масс.

О том, что именно Мануйлову — до 1911 года ректору Московского университета — следует занять пост министра просвещения в революционном правительстве, говорили еще в 1915 году, когда проекты «ответственного министерства», то есть парламентской формы правления, только обсуждались. Весьма скептически настроенный по отношению к революции в целом, на своем посту Мануйлов успел восстановить университетскую автономию и подготовить орфографическую реформу. Ту самую, которую с садистским удовольствием воплотили большевики год спустя.

Блестящий оратор, Александр Керенский считался одним из самых сильных действующих лиц революции. И до осени 1917 года его звезда уверенно восходила. Сблокировавшись с некоторыми влиятельными «силовиками» — прежде всего, с генералом Лавром Корниловым — Керенский до поры до времени заставил замолчать левые партии. Однако, как оказалось, не надолго.

Николай Некрасов, депутат Государственной Думы от партии кадетов, был почти социал-демократом по своим взглядам, но всегда оставался в публичном поле, никогда не был подпольщиком. Это его, в конце концов, и погубило: имея все возможности эмигрировать, Некрасов выбрал остаться — и подвергся, разумеется, репрессиям при новом порядке. После нескольких арестов, завершившихся благополучно, он прошел лагеря 1930-х — также выйдя на свободу и даже взятый на службу одним из руководителей Волголага. Но в 1940-м году следующий арест все же завершился расстрелом.

Символика Временного правительства отчасти была традиционной, но даже при беглом взгляде очевидно, что многие приемы этой стилистики были унаследованы большевиками.

Терещенко, владелец сахарных заводов и крупных плантаций — один из ключевых представителей «большого бизнеса» старой России во Временном правительстве. При князе Львове он был министром финансов, после низложения Милюкова он стал министром иностранных дел. После революции этот — несомненно, один из самых расчетливых членов Временного правительства — эмигрировал во Францию, где продолжил карьеру предпринимателя.

Еще один промышленник (в данном случае, текстильный фабрикант из Костромской губернии), Коновалов пытался наладить взаимоотношения между революционными по своей природе рабочими и предпринимателями-промышленниками. Однако несмотря на хорошие таланты дипломата и опыт решения трудовых конфликтов, сделать что-либо значительное ему не удалось. Ушел в отставку весной 1917 года.

Лидер партий «Союз 17 октября» и «Либеральная республиканская партия России», Александр Иванович Гучков в первом составе Временного правительства курировал военное и морское министерство. Гучков — один из тех, кто принимал в Пскове отречение от престола Николая II. В мае, однако, покинул Временное правительство вместе с П. Н. Миллюковым, как сторонник продолжения войны.

Неправда и то, что, возглавив Временное правительство, Керенский хотел довести войну до победного конца. Другое дело, что желая мира, он не знал, как этого добиться. Позиция Временного правительства, несмотря на краткий срок его существования, не раз менялась. Пока министром иностранных дел был Милюков, правительство действительно выступало за войну до победного конца ради пресловутых Дарданелл. Однако после его отставки началась уже борьба за мир без аннексий и контрибуций. Борьба, правда, безуспешная, поскольку выйти из драки в одиночку без существенных потерь для российских интересов было невозможно.

Что же до личной позиции Керенского, то в конце войны он, отчаявшись, вообще взял курс на сепаратный мир. И если бы не Октябрь, то, не исключено, опередил бы в этом намерении Ленина.

Керенский даже обнародовал российские условия договоренностей, которые крайне не понравились Парижу и Лондону.

О позиции премьера лучше всего говорит его конфиденциальное письмо Ллойд Джорджу, которое он передал  через писателя Сомерсета Моэма. В письме он настаивает на том, чтобы союзники поддержали мирные усилия России: «Если этого не будет сделано, тогда с наступлением холодной погоды я не смогу удержать армию в траншеях. Я не вижу, как мы могли бы продолжить войну. Разумеется, я не говорю этого людям. Я всегда говорю, что мы должны продолжать борьбу при любых условиях, но это продолжение невозможно, если у меня не будет что сказать моей армии».  

Военный министр Александр Керенский обращается к войскам, 1917 год

Это характерно: в короткой цитате четыре «я» плюс «моя» армия. Да, Керенский был человеком позы и, видимо, недаром хорошо играл Хлестакова. Он не столько решал проблемы, сколько являлся специалистом по политическому серфингу. Какое-то время, мастерски маневрируя, он был своим и среди членов Петросовета, и в правительстве. Между тем умение скользить по революционной волне не могло подменить умение управлять ею, так что вопрос заключался лишь в одном: как долго Керенский удержится на своей доске. А когда премьер все-таки попытался занять более определенную позицию по отношению к противникам правительства, его тут же обвинили в бонапартизме. Хотя какой уж из Александра Федоровича Бонапарт: способностями Господь его и правда не обделил, но это, как говорится, никак нет. И тем не менее карикатуры – Керенский в треуголке (двууголке) а-ля Наполеон – не рисовал тогда только ленивый.

Керенский надеялся на Учредительное собрание. Причем, став премьером, сразу же сделал то, чего не желали делать кадеты, — ускорил проведение выборов.

Кадеты понимали, что выборы они проиграют, поэтому к ним и не стремились. Именно благодаря Керенскому выборы состоялись. Причем импульс выборам был задан настолько сильный, что их провели даже после октябрьского переворота. Лишь позже, укрепившись у власти, большевики Учредиловку разогнали.

Кстати, на выборах большевики проиграли, значительно отстав от эсеров. Результаты дают представление о реальной расстановке политических сил в России на тот период. Для Ленина это, впрочем, значения не имело. За него проголосовал человек с ружьем, а в революционные времена штык перевешивает все.

Бойцы женского ударного «Батальона смерти» сидят около палатки с винтовками системы Мосина. Женские батальоны — военные формирования, состоящие исключительно из женщин, созданные Временным правительством, главным образом с пропагандистской целью — поднять патриотический настрой в армии. Петроград. 1917 год.

Группа русских солдат дезертирует с фронта в полной экипировке: шинели в скатках, за спиной вещмешки, а на ремнях — те же «мосинки» образца 1891 года. Первая мировая война 1914-1918 гг.

Войска с трехдюймовой пушкой около здания Московского совета. 1917 год. Русская трехдюймовая пушка, разработанная на Путиловском заводе в 1899 году и модернизированная в 1902-м, была одним из лучших полевых орудий эпохи Первой мировой. Эти пушки, после модернизации в 1930 году, стояли на вооружении Красной армии еще в начале Великой Отечественной войны.

Группа финских красногвардейцев во время финской Гражданской войны. 1918 год.В руках у них винтовки системы Бердана — устаревшая на тот момент конструкция, которую к 1914 году в России готовы были снять с вооружения и продать крестьянам в качестве охотничьих ружей. Однако уже в 1915 году «берданками» начали вооружать вспомогательные части и гражданские соединения. К началу Гражданской войны в разных частях Российской империи насчитывались сотни тысяч таких винтовок.

Красногвардейцы учатся стрелять из автоматической 37-мм пушки Максима на занятиях в Смольном. Петроград, 1917 год. Автоматическое мелкокалиберное орудие конструкции Максима широко применялось в войнах начала ХХ века, начиная с англо-бурской и заканчивая Первой мировой. Заряжали пушки лентами по 25 выстрелов.

Вооруженный пулеметами Максима автомобиль на улицах Москвы. В ночь с 25 на 26 октября (с 7 на 8 ноября) 1917 года началось вооруженное восстание в Москве, победившее 2 (15) ноября 1917 года. 7,62-мм пулемет «Максим» был самым надежным в своем классе оружием Первой мировой, в некоторых регионах мира он до сих пор стоит на вооружении. А моторизованная «тачанка» с двумя пулеметами была практически абсолютным оружием для Гражданской войны — в отсутствие других пулеметов или броневиков такой автомобиль был практически неуязвим.

Крестьянский революционный отряд. Крестьяне вооружены вилами. Октябрьская революция. 1917 год. Чтобы представить себе сравнительную мощь «деревни» и «города», просто сравните эту картину с предыдущим снимком. Разумеется, автомобиль с двумя «максимами» в деревне был очевидным хозяином положения.

Вооруженные красногвардейцы читают листовку на улице Петрограда. Октябрьская революция, 1917 год. На бедре красноармейца в центре — «Парабеллум», или пистолет системы Люгера образца 1900 г. в фирменной кобуре. «Парабеллумы» были испытаны в обеих Мировых войнах и ценились за прицельную точность.

Орудия красногвардейцев у Крымского моста в Москве в дни Октябрьской революции. Слева — мощная 6-дюймовая (152 мм) осадная пушка образца 1877 года. Возможно, именно это орудие, оказавшееся после окончания Гражданской войны на одном из московских складов, осенью 1941 году в составе нескольких аналогичных пушек участвовало — весьма успешно! — в обороне Москвы от наступавших немецких войск. Осадные пушки били прямой наводкой по фашистским танкам, пробивая боевые машины насквозь. Справа — первоначальная модификация русской трехдюймовой пушки (образца 1900 года).

Красногвардейцы после июльских дней 1917 года. Обучение Красной гвардии у Смольного. В руках красногвардейцев — преимущественно устаревшие «берданки».

Революционные события в Москве. Рабочие на броневике. Красная площадь, 1917 год. Бронеавтомобиль — единственный контраргумент против «короля сражений» Первой Мировой — пулемета.

Красногвардейцы и революционные солдаты, вооруженные трехдюймовкой образца 1902 года, охраняют Смольный. Петроград. 1917 год.

Красногвардейцы с винтовками Мосина охраняют кабинет В. И. Ленина в Смольном. Октябрьская социалистическая революция. 1917 год. Личная охрана лидера революции была вооружена лучше остальных красногвардейцев.

Военные на тяжелом броневике «Илья Муромец», прибывшем к Смольному в распоряжение Военно-революционного комитета. Петроград. 1917 год. Тяжелый броневик «Илья Муромец» был в числе еще нескольких построен в 1916 году на шасси трактора Allis-Chalmers по проекту полковника артиллерии Гулькевича на Путиловском заводе. Помимо двух пулеметов, он был вооружен легкой пушкой.

Солдаты и ополченцы, вооруженные винтовками Мосина и Бердана, у Смольного в октябрьские дни 1917 года. Из фондов Музея Революции в Москве.

Красная гвардия на улицах Москвы. Великая Октябрьская социалистическая революция. Октябрь 1917 года. В качестве транспорта для этой очень серьезной «группы быстрого реагирования», вооруженной станковым «Максимом», использован один из первых в Москве автобусов.

Вооруженный патруль моряков Балтийского флота на улицах Петрограда проверяет документы. Сентябрь 1917 г. Патруль вооружен карабинами системы Мосина.

Октябрьская социалистическая революция. Пулеметчик с «Максимом» на колесном лафете на защите Зимнего дворца. Октябрьские дни 1917 года. Петроград. Лент, изображенных на фото, стрелку хватало на несколько минут непрерывного огня, однако такого нагрева мог не выдержать ствол.

Красногвардейцы с винтовками Мосина у костра в дни Октябрьской социалистической революции. Петроград, октябрь 1917 года.

Не вышел из политической борьбы Керенский и после захвата большевиками Зимнего дворца, откуда он якобы бежал. На самом деле Керенский выехал навстречу вызванным с фронта войскам. То, что это было уже бессмысленно, — дело другое, однако боролся премьер до конца. Командующий Северным фронтом давать ему войска отказался, а казаки Краснова, хотя его и поддержали, до столицы не дошли: рядовые, не подчинившись командованию, заключили с Красной гвардией перемирие.

Только в 1918 году, исчерпав все возможности для борьбы, Керенский эмигрировал. Но и на Западе он ни с кем не нашел общего языка.

Союзники не забыли о его попытках выйти из войны. Оказался в полной изоляции, да и сам постоянно метался, путаясь в лабиринте своих политических взглядов. То осуждал интервенцию стран Антанты, то призывал к походу против Советской России. Наконец, в 1968 году попросил у Москвы разрешения вернуться на родину, даже согласился признать закономерность социалистической революции и успехи СССР. Переговоры шли, но потом заглохли. Есть версия, что помешали события в Чехословакии.

Карикатура «Слепые пассажиры» из одесского журнала времен Первой мировой войны. Август 1917 год

Жизнь помотала эмигранта изрядно: жил во Франции, Австралии, США. Умер в 1970 году от рака, борясь не со смертью, а с врачами: отказывался от приема пищи, вырывал иглу из вены, когда ему пытались ввести питательный раствор.

Православная церковь в США не пожелала Керенского хоронить, считая, что это он развалил империю. Пришлось вести тело в Англию, где Александра Федоровича наконец похоронили. Впрочем, тоже не на православном, а на ничейном кладбище. 

Фигура своеобразная, это точно. Но все же не карикатура.  

ria.ru

Как велась информационная война против Николая II — Российская газета

Альбом материалов «1917. Великая русская революция» с предисловием председателя Российского исторического общества Сергея Нарышкина выходит в апреле в свет. Это 400 иллюстраций, среди которых масса карикатур и картинок. С их помощью революционная улица расправлялась со своими политическими оппонентами. Как из безобидной сатиры возник жуткий образ «врага народа», наш разговор с одним из составителей альбома, доктором исторических наук Александром Репниковым.

Рассматриваю западные карикатуры на Николая II… Судя по ним, никакого сочувствия там к падшей монархии не было?

Александр Репников: Эта язвительность в отношении к императору проявилась, конечно, не в 17-м году. Против Николая II давно велась самая настоящая информационная война в немецких, французских, итальянских, американских изданиях. Уже в первую русскую революцию появились карикатуры, на которых Людовик XVI, обращаясь к царю, показывает на гильотину. Поскольку во Франции уже был такой опыт казни монарха, многие, делали прямые или завуалированные отсылки к тому, что и в России закончится тем же самым. Какое уж тут сочувствие!

А российская пресса сочувствовала отрекшемуся самодержцу?

Александр Репников: Когда в феврале 1917-го пала цензура, то все, что ранее позволяли себе подпольные и полуподпольные сатирические листки, то, что пелось в частушках (не всегда цензурных) и о чем говорили в кабаках, ворвалось на страницы СМИ.

К тому времени в стране сложился психологический фон, когда часть общества была готова переложить вину за происходящее на некие «темные силы». Очень популярное тогда выражение. Под темными силами подразумевались и немецкие шпионы (как реальные, так и мнимые), царствующая династия, ее окружение, Распутин и прочие. Кстати, Временному правительству, при всем его демонстративном либерализме, тоже было свойственно искать врагов. В том числе, среди «бывших», и одним из них был царь.

Поэтому его арест после отречения считался вполне логичным. А государь рассчитывал, что, отдав добровольно власть и сделав все, что от него требовалось, на благо государства, будет спокойно жить в любимой Ливадии. Он не мог представить, что его посадят под охрану в Царское Село. Но журналисты раскручивали тему возмездия. Журнал «Пугач» помещает на своих страницах карикатуру: опечаленный император на фоне Петропавловской крепости. И подпись: «До сих пор в Петропавловскую крепость возили только мертвых царей, а меня, кажется, первым повезут живым».

В конце концов раскрученная черная пиар-акция против царской семьи закончилась убийством. Временное правительство виновато в таком исходе?

Александр Репников: Временное правительство создало Чрезвычайную следственную комиссию для расследования деятельности представителей старого режима: императора, царских министров, политиков. Но постепенно выяснилось, что никаких страшных преступлений (госизмены, сотрудничества с Германией), в которых голословно обвиняли бывших правителей России, те не совершали. Редактором стенографических отчетов комиссии, как известно, был поэт Блок.

Никаких шпионов во дворце не нашли. Но уже был создан миф, за который ухватились не только СМИ, но и театр с кинематографом. Вот весьма специфические постановки 1917 года, на которых заработали неплохие деньги: «Предатели России (Мясоедов и компания)», «Тайна романа балерины Кшесинской», «Позор дома Романовых», «Темные силы (Григорий Распутин)», «Царские холопы» («Темные силы», 2-я серия)». И театры не отставали, развлекая зрителей фарсами «Крах торгового дома Романов и К°», «Веселые дни Распутина» и проч. Продавались соответствующие книжечки с похожими названиями и пошлейшим содержимым. На эту тему Горький возмущался, что свобода, которую можно было использовать во благо, в результате стала свободой пошлости. Монарху и его окружению сначала нанесли удар информационный, подготовив население и к его физическому уничтожению. 

В феврале 1917-го года все, что пелось в частушках, о чем говорили в кабаках, ворвалось на страницы СМИ

Летом 1917-го царь еще на свободе?

Александр Репников: Он не в казематах, под арестом в Царском Селе, а потом в Тобольске. Но летом солдаты уже носят транспарант: «Николая Кровавого в Петропавловскую крепость!» В ответ на информацию, что царь под арестом убирает снег в Царском Селе, пишут письма, мол, а не слишком ли ему вольготно живется. Посадить за решетку, судить, казнить! Даже Церковь в 1917 году вычеркивает из молитв упоминание о царской семье…

Вот в это трудно поверить…

Александр Репников: Как ни удивительно, но многие видные иерархи сначала позитивно восприняли революцию. Потому что полагали, она поможет Церкви возродить патриаршество, избавиться от опеки Синода, от опеки государства. К слову, некоторые воспринимали весенние события 1917 года как начало религиозного обновления. Отсюда символика: революция — это Пасха. Революции — это воскресение. Революция — это праздник. В ходу открытки, на которых, к примеру, изображены рабочий и солдат, пожимающие друг другу руки на фоне красного пасхального яичка, на котором надпись: «Да здравствует республика!» А над ним надпись: «Христос Воскресе!».

Карикатуры на Ленина тоже выходят в изобилии. У буржуев свои враги…

Александр Репников: Поначалу сатирические журналы летом 1917 года изображают Ленина как неудавшегося актера, вещавшего с балкона дома Кшесинской, смешного политика, несерьезного человека, радикала… Но как только стало ясно, что большевики — сила, вот тут-то и обрушивается на них вся мощь информационного негатива, в том числе и карикатур. На главном же снаряде, выпущенном СМИ в сторону Ленина, было написано: «Немецкий шпион». Карикатуристы не растерялись: вот вам рисуночек из «Стрекозы»: Ильич вылезает из мешка с немецким деньгами. Отметились такие влиятельные сатирические издания, как «Бич», «Будильник», «Новый Сатирикон», «Пугач», «Солнце России». Причем, многие из них еще недавно рисовали карикатуры на императора.

Сначала вдоволь потоптавшись на монархическом прошлом, летом изничтожив большевиков, сатира становится все более злой и в отношении тех, кто непосредственно находится у власти. Начав с относительно незлобивых комплиментов Керенскому, осенью его уже изображают не Наполеоном и работягой, который день и ночь трудится, а «слабым главноуговаривающим». То есть человеком, который много говорит и ничего не делает. А в сентябре выходит журнал «Бич», на обложке которого изображен жалкий Керенский, убегающий от генерала Корнилова, ощетинившегося штыками и подпись с явным намеком: «…Теперь — просто — ни сесть, ни стать: всего исколол такой-сякой… и даже без кокаина!»

*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере «РГ»

rg.ru

Карикатуры из «Крокодила» военных лет

Карикатура — пожалуй, одно из наиболее действенных средств военной пропаганды. Ведь война дает мало поводов для смеха. Да и в глубоком тылу не так уж много поводов для веселья. Тем ценнее становится удачная шутка.
Увы, советские карикатуры времен войны представлены в Сети преимущественно одними и теми же подборками работ Бориса Ефимова и Кукрыниксов. Никто не спорит — это выдающиеся художники, мастера своего дела. Но ведь на страницах советской прессы карикатуры появлялись ежедневно на протяжении всей войны!
Предлагаем вашему вниманию небольшую подборку карикатур из «Крокодила» за 1942 и 1944 годы.

«Крокодил» 1942

Увы, не все на этой карикатуре соответствует действительности — масштабы европейского Сопротивления советская пропаганда на начальном этапе войны многократно завышала. Действительно масштабным и массовым Сопротивление стало только после того, как европейцам стало ясно, кто в этой войне победит.

Дополнительные комментарии излишни.

А вот Югославия на фоне остальной Европы была исключением из правила — у сербов традиции партизанской войны складывались веками.

Имя норвежского коллаборациониста Видкуна Квислинга стало именем нарицательным. Во время войны на него рисовали карикатуры, а после войны — расстреляли.

Без комментариев.

И здесь комментарии излишни.

В конце 42-го года многие немцы, уже действительно сомневались в своей победе. Поводы для сомнений были более чем вескими.

Немецкая медаль «За зимнюю кампанию на Востоке 1941/42», о которой говорится на этой карикатуре выглядела немного иначе, но сами немцы именовали эту награды не иначе как Gefrierfleischorden — «орден мороженное мясо».

Без комментариев.

«Крокодил». 1944

Герой этой карикатуры — румынский король Михай живет и здравствует и в наши дни. В июле 1945 года его наградили высшим советским орденом «Победа» за то, что он вывел свою страну
из гитлеровской коалиции.
В завершение этой подборки, ряд карикатур, не нуждающихся в развернутых комментариях:

propagandahistory.ru

Война с масскультом до победного конца. Которого не видно

Напоминаю содержание предыдущей «серии». Пару недель назад господин Третьяков, переживающий за Высокую Культуру, объявил бескомпромиссную войну Масскульту и призвал ВК, засевшую в окопах университетов на своих форпостах, перейти в контрнаступление. «Утомленные 2», повинуясь мановению руки знатного политолога, поднялись в решительную атаку.

Блог автора

Напоминаю содержание предыдущей «серии». Пару недель назад господин Третьяков, переживающий за Высокую Культуру, объявил бескомпромиссную войну Масскульту и призвал ВК, засевшую в окопах университетов на своих форпостах, перейти в контрнаступление.
«Утомленные 2», повинуясь мановению руки знатного политолога, поднялись в решительную атаку.

И вышел афронт на всех фронтах – у критиков, в массовом прокате и, что самое неприятное, на той площадке, что считалась заведомо выигрышной для образцово примерного, высоко-художественного произведения, на самом элитарном кинофоруме – на Каннском фестивале.

Михалков вернулся с пустыми руками, и теперь будет говорить, что не очень-то и хотелось. Или, как в эзоповской басне: «Виноград зелен».

На Западе он зелен, а у нас, по мнению все того же Михалкова, внутри страны, изрядно испорчен. И все, что остается автору «Утомленных 2», так это ждать следующих урожаев.

Вопрос, боюсь, в данном конкретном случае не в том, насколько не готова публика к восприятию сего зрелого произведения. Вопрос в готовности самого произведения.

Вот собственно, почему и  вспомнился ХVIII век, и вспомнилась та ссора между Гольдони и Гоцци, о которой я упомянул в конце предыдущей колонки.

Тогда, в ХVIII веке, Карло Гоцци, как мы знаем, был крайне шокирован падением нравственных устоев общества, угнездившейся в нем страсти к денежной наживе, распространившейся в нем практики разврата, культом наслаждения и сладострастия,  французской экспансией вредных идей скептицизма и материализма.

И, пожалуй, более всего Гоцци задевало и расстраивало торжество  обывательской культуры, олицетворением коей в его глазах был другой великий итальянец – Гольдони.

Творческая конкуренция обоих драматургов на поприще «комедии делярте» стала одним из немногих случаев в истории культуры прямого столкновения искусства элитарного и «масскульта» (по современной терминологии) как в теории, так и на практике.

Гоцци олицетворял высоту художественного аристократизма. Он не брал гонораров за свои стихи, как, впрочем, и за пьесы, которые писал для труппы Сакки. Он всего лишь покровительствовал театру, но не был его штатным драматургом. Поэмы, сонеты писал для «собственного удовольствия и для  прославления итальянского языка и литературы». А своего современника Гольдони он нередко называл «вандалом», не лишенным, впрочем, дарования. Отсюда другое клеймо, которым Гоцци наградил оппонента – «некультурный талант».

Дальше следовал список претензий к «вандалу» и «некультурному таланту»: нездоровый интерес к «низким, нелепым и грязным истинам», «вульгарный вкус», внимание к «вонючим подонкам общества», потакание низменным вкусам развращенной толпы, поспешность в работе, бездумная погоня за дешевым успехом и высокими гонорарами, некритичное увлечение иностранными образцами и т.д.

За сим, вердикт: «Синьор Гольдони среди своих многочисленных пьес не написал ни одной, которая могла бы считаться совершенной, но в то же время ни одна из них не лишена некоторых достоинств».

Нетрудно заметить, что все рекламации со стороны Гоцци сильно напоминают сегодняшние стенания и вскрики тех, кто паникует по поводу распадения и разложения  высокой культуры.

Оставим, однако, в стороне критику общественных умонастроений, как тех, что доносятся до нас из далекого прошлого, так и тех, что набили оскомину в близком нам настоящем. Обличения Гоцци современной ему действительности – это ведь всего лишь публицистика, которая всегда скользит по вершкам, замечает только гребешки, схватывает подробности, лежащие на поверхности, и практически никогда не дает себе труда заглянуть под покров видимого и наглядного.

Самое интересное и показательное собственно творческая полемика драматических авторов.

Гольдони на все риторические выпады своего желчного критика отвечал без раздражения, с чувством проофессионального достоинства, с сознанием своей востребованности у публики. Успех, как таковой, — вот что было его самым весомым аргументом  в этом споре. На что Гоцци зло замечал, что и «дрессированный медведь» у невзыскательного зрителя может вызывать не меньшее любопытство.

Был, однако, в полемических уколах Гольдони один, который Гоцци не смог оставить без ответа. Гольдони мимоходом высказал сомнение в том, что его критик при всей его образованности, теоретической оснащенности вряд ли смог бы повторить его сценический триумф, если бы даже пожелал. Иными словами, он прибегнул к обычному  в спорах между беллетристом и художественным критиком доводу: «Вот тебе мое стило».

Гоцци поднял перчатку, взял стило и на спор написал свою первую театральную сказку. Она называлась «Любовь к трем апельсинам», и успех имела исключительный. Как и десяток еще его других фьяб (Фьяба (итал. fiaba — сказка) — жанр итал. театра и драматургии, созданный Гоцци и полемически направленный против бытовой комедии К. Гольдони и П. Кьяри. Гоцци написал 10 Ф., в к-рых сказочный сюжет сочетался с импровизацией и буффонадой комедии дель арте — прим. ред.). Гольдони со своей труппой вынужден был покинуть Венецию.

В истории культуры то была одна из немногих рыночных побед высокого жанра над низким.

Победу утонченный поэт Гоцци одержал на той эстетической площадке, на которой королем был простолюдин Гольдони. Гоцци облагородил, утончил народную комедию масок. Но, в конечном счете, ее и похоронил.

 

В чем была, как сегодня выражаются, «фишка» Гоцци? Он отделил высокую лирику от фольклорной импровизации, провел черту между возвышающим и снижающим началами в рамках одного драматического создания. Порознь эти стихии жить долго не могли, и, в конце концов, обе театральные традиции должны были трансформироваться. Маски Гольдони редуцировались в характерность, в комедию характеров. Масочная фьяба Гоцци нашла продолжение в комедии положений и питает сценическими идеями новации Условного театра.

***     
Оппозиция «Гоцци – Гольдони» — частный случай, но показательный в том отношении, что и на верхних, и на нижних ступеньках жанровой вертикали постоянно идут процессы размежевания и смешивания высоких и низких жанров. Они то и дело поляризуются с тем, чтобы тут же оказаться смешанными и снова разведенными по противоположным углам ринга. Это как кусок магнита, который сколько ни режь, обязательно будет иметь два полюса – положительный и отрицательный. Это природный и абсолютно универсальный закон художественной практики.

Его действие легко было бы проследить в прозе ХIХ века, где мы можем наблюдать довольно отчетливое разделение художественной словесности на книги, которые, по Монтеню, «забавляют» (это занимательное чтиво, сочетающее мелодраматизм с криминальной драмой), и философско-рефлексивные книги, которые, опять же по Монтеню «советуют», как ему и нам устроить его и нашу жизнь и смерть.
Этот же закон обнаруживает себя и в сфере популярной музыки, и в области исполнительского искусства.

В новейших видах художественной деятельности он давал о себе знать буквально на всех этапах своего творческого и технологического развития.

В кино, пожалуй, как нигде, высокие и низкие жанры находятся в динамичном взаимодействии и в категорическом взаимоотрицании. Как нигде, здесь граница между высоким и низким подвижна. И как нигде, она устойчива. Одна оппозиция так называемого артхаузного кинематографа и кинематографического мейнстрима, чего стоит в этом отношении.

«Оппозиция» эта то и дело модифицируется. И вот уже продюсеры делят кинопродукцию на фильмы для фестивалей, то есть для так называемой продвинутой публики, и на кинопроизведения «за ради кассы», «за ради бокс-офисов». То есть для «черни».
Жанровое устройство культуры симметрично сверху донизу. И вместе с тем насквозь ассиметрично. Как устройство человеческого мозга. Шире – человеческой природы. Еще шире – природы самой Природы.

Другое дело, как устроено общественное мнение, определяющее по своему усмотрению, что матери-цивилизации более ценно. И где с ее точки зрения верх, а где – низ?

Об этом – в следующей колонке.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

ria.ru

Карикатуры времен Второй мировой войны

Автор:
04 мая 2014 06:25

Агитация и пропаганда использовались всеми участниками конфликта во время Второй мировой войны. Политическая карикатура, как часть этой пропаганды, представляла собой настоящее идеологическое оружие. Разумеется, искусство не могло остаться в стороне и обойти военную тему. С помощью рисунков талантливых художников грозный враг превращался в жалкое, глупое, уродливое существо.

fishki.net

Керенский, про которого врали и правые, и левые | Мнение | Общество

Пётр Романов:

Как раз в эти июльские дни бурного 1917-го года энергичный социалист Александр Фёдорович Керенский возглавил Временное правительство, заменив на этом посту бывшего главного земца России князя Львова, которого за добродушие и полную беспомощность даже министры в своём кругу называли «шляпой».

Сказать, что Керенскому с назначением крупно повезло, нельзя. Делать политическую карьеру в разгар революционной бури — дело ненадёжное. Особенно, если тебе нужно пройти между Сциллой и Харибдой — ультраправыми и ультралевыми. Вот и его судёнышко разбилось в щепки.

По той же причине его исторический портрет далёк от правды. Карикатуры на него с наслаждением рисовали и монархисты, и либералы (именно Керенский убрал из правительства кадета Милюкова), и, разумеется, большевики. Да и социалистов разных мастей насчитывалось в России в ту пору немало. И не все из них симпатизировали Керенскому. Поэтому после Октября издевались над бывшим премьером все очень дружно. Самая популярная байка гласит, будто Александр Фёдорович бежал из Зимнего в женском платье. Впрочем, много и другого вранья: упорно распространяли слух, что он мечтал воевать до последнего русского солдата, утверждали, что он трус, да и вообще, в революции совершенно случайный персонаж.

Карикатура. Александр Керенский в образе Наполеона. Фото: www.globallookpress.com

На самом деле среди массы разнообразных упрёков в адрес этого человека (не политика — это совсем другое) согласиться можно лишь с одним — Керенский действительно был позёром и любил нравиться публике. Что-то в этом грехе было, конечно, личностное, а что-то — профессиональное. Не надо забывать, что Керенский был известным адвокатом, а в дореволюционные времена адвокат в силу необходимости должен был быть отчасти и актёром, чтобы произвести нужное впечатление и на присяжных, и на судебных репортёров. Умение ярко и убедительно говорить, «блистать» на трибуне было просто необходимо, чтобы выиграть процесс. Да и дальнейшая его депутатская, тем более, оппозиционная деятельность могла только закрепить этот недостаток. Но, повторяю, «актёрство» было заложено, конечно, и в самой этой личности. Рассказывают, что в юности Керенский с успехом играл в любительских спектаклях, причём особенно ему удавалась роль Хлестакова.

Александр Керенский. Фото: www.globallookpress.com

Не буду писать о близости двух семейств — Ульяновых и Керенских — в Симбирске, это слишком известная история. Замечу лишь, что кончал Александр Керенский всё же не Симбирскую гимназию, как Ленин, а уже Ташкентскую, куда переехала его семья, причём закончил её с золотой медалью. После чего поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета, где впервые и окунулся в политику. Настолько глубоко, что его заставили уйти в академический отпуск и отправили для «промывки мозгов» к родителям в Ташкент. На время это, похоже, помогло, поскольку, вернувшись в университет, наш герой не только сменил факультет, перейдя на юридический, но и всерьёз занялся учёбой. А поскольку был человеком, безусловно, способным, то и здесь оказался среди лучших, получив диплом первой степени.

Мог бы сделать научную карьеру, но после университета снова ушёл в политику, совмещая её с адвокатской деятельностью. В 1905-м стал членом Комитета по оказанию помощи жертвам «Кровавого воскресенья», в 1906-м участвовал в судебном процессе в Ревеле — защищал крестьян, разгромивших поместье местного барона. Ещё позже протестовал против антисемитского дела Бейлиса, из-за чего был приговорён к восьмимесячному тюремному заключению. Кстати, это была уже вторая «ходка» Керенского. В 1905 году его арестовали за связь с эсеровской боевой дружиной. Сидел недолго, но с петербургскими «Крестами» познакомиться всё же успел.

Что же до всероссийской известности, то она пришла к нему в 1912 году, когда Керенский возглавил специальную комиссию 3-й Думы в связи с Ленским расстрелом. На основании выводов комиссии правительству пришлось лишить компанию «Лензолото» её монопольного права, руководство приисков реорганизовали, тех, кто руководил расстрелом, арестовали, условия быта и работы на приисках улучшились, а зарплата повышена.

Известно, что Керенский просился даже в террористы, однако его просьбу отклонил сам Азеф — руководитель террористической организации эсеров и одновременно агент царской охранки. Какое из «ведомств» высказало Керенскому тогда недоверие, не ясно, но в любом случае отказ спас его от ранней гибели или тюрьмы. Иначе говоря, Александр Керенский не был ни трусом, ни случайным для русской революции человеком.

До февраля 1917-го Керенский был одним из самых активных оппозиционных ораторов в Думе, в связи с чем, по ряду свидетельств, императрица не раз требовала от мужа ареста этого беспокойного депутата. А после Февраля, ещё до того, как Керенский стал премьером, он сыграл важную роль в целом ряде эпизодов отечественной истории. Будучи убеждённым республиканцем, именно Керенский, например, помешал кадету Милюкову посадить на трон великого князя Михаила Александровича, убедив того в бесперспективности этой затеи.

Неправда и то, что, возглавив Временное правительство, Керенский хотел довести войну до победного конца. Другое дело, что, желая мира, он не знал, как этого добиться. Впрочем, как это сделать, не знал на тот момент ни один политик России. Ленин, демагогически рассуждая в те времена о мире, просто мечтал перевести одну войну в другую — революционную.

Позиция Временного правительства, несмотря на краткий срок его существования, не раз менялась. Пока министром иностранных дел был Милюков, правительство действительно выступало за войну до победного конца ради пресловутых «Дарданелл». Однако после его отставки началась уже борьба за мир «без аннексий и контрибуций». Борьба, правда, безуспешная, поскольку выйти из драки в одиночку без существенных потерь для российских интересов было невозможно.

Что же до личной позиции Керенского, то в конце войны он, отчаявшись, вообще взял курс на сепаратный мир. И если бы не Октябрь, то, неисключено, опередил бы в этом намерении Ленина. Керенский даже обнародовал российские условия договорённостей, которые крайне не понравились Парижу и Лондону. Кстати, именно в этой антивоенной позиции премьера и заключалась важнейшая причина, почему союзники, на словах поддерживая Временное правительство, на деле помогали генералу Корнилову в подготовке мятежа.

Александр Керенский (слева) на фронте, июль 1917 года. Фото: www.globallookpress.com

О том, что творилось в те дни в голове у премьера, лучше всего говорит его конфиденциальное письмо Ллойд Джорджу, которое он передал через писателя Сомерсета Моэма. В письме он прямо предупреждает, что, если союзники не поддержат Россию в её стремлении к миру, она будет вынуждена выйти из борьбы в одиночку. «Если этого не будет сделано, — писал Керенский, — тогда с наступлением холодной погоды я не смогу удержать армию в траншеях. Я не вижу, как мы могли бы продолжить войну. Разумеется, я не говорю этого людям. Я всегда говорю, что мы должны продолжать борьбу при любых условиях — но это продолжение невозможно, если у меня не будет что сказать моей армии».

Да, Керенский был человеком позы. Да, глава кабинета не столько решал проблемы, сколько являлся своего рода специалистом по политическому сёрфингу. Какое-то время, мастерски маневрируя, он был своим и среди членов Исполкома Советов, и в правительстве. Вместе с тем умение скользить по революционной волне никак не могло подменить умение управлять ею, так что вопрос заключался лишь в одном: как долго Керенский удержится на своей доске. Тем более что на Россию неуклонно надвигалось сокрушительное октябрьское цунами.

Как и большинство политиков той эпохи, Керенский наделал множество ошибок. Как и многие в ту пору, главным образом он надеялся на Учредительное собрание, которое и решит все основные вопросы государственного устройства России. Причём, став премьером, сразу же сделал то, чего так не желали делать кадеты — ускорил проведение выборов в Учредительное собрание. Либералам было ясно, что выборы они проиграют, поэтому они к ним и не стремились. Благодаря Керенскому, выборы (максимально чистые в условиях войны и политического хаоса) состоялись. Причём импульс выборам был задан настолько сильный, что они состоялись даже после октябрьского переворота. Лишь позже, укрепившись у власти, большевики «Учредиловку» разогнали, а вот помешать проведению выборов не посмели.

Кстати, на тех выборах большевики проиграли, отстав от эсеров на 16%. Результаты дают историкам представление о реальной расстановке политических сил в России на тот период. Для Ленина это, разумеется, значения не имело. За него проголосовал человек с ружьём — армия, а это в революционные времена важнее голоса крестьянина или интеллигента.

Не вышел из политической борьбы Керенский и после захвата большевиками Зимнего дворца, откуда он якобы трусливо бежал в женском платье. На самом деле Керенский выехал из Петрограда навстречу вызванным с фронта войскам. То, что это было уже бессмысленно, дело другое, однако боролся премьер до конца. Командующий Северным фронтом давать ему войска отказался, а казаки Краснова, хотя его и поддержали, до столицы не дошли: рядовые, не подчинившись командованию, заключили с Красной гвардией перемирие. Классика того времени.

Позже не захотели иметь дело с социалистом и белые генералы. Лишь использовав все возможности, в июне 1918 года Керенский через Мурманск эмигрировал из России. Но и на Западе не нашёл общего языка ни с Ллойд Джорджем, ни с Клемансо. Ни тот, ни другой не забыли о его попытках выйти из войны.

В результате Керенский оказался в полной изоляции: его не любили ни правые, ни левые, да и сам он постоянно метался, путаясь в лабиринте своих политических взглядов. То осуждал интервенцию стран Антанты, то призывал к крестовому походу против Советской России. То поддержал германскую агрессию против Советского Союза, то потом резко выступал против неё, поняв, что речь идёт не только об уничтожении большевистского режима, а вообще славян.

Противоречивая фигура, это точно. Но не карикатура.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

www.aif.ru

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *