Рауш константин интервью – «После тренировок в «Ганновере» бегал на работу в фан-шоп». Константин Рауш – о России, Германии и Дзюбе

Константин Рауш: «Мне бы очень хотелось сыграть за сборную России» — Душевная кухня — Блоги

Денис Романцов встретился в Штутгарте с сибиряком, седьмой год играющим в бундеслиге.

Рауш играет слева, то защитника, то вингера, и за пять сезонов в «Ганновере» забил 11 мячей, отдал 26 голевых передач и дважды прогулялся с родным клубом до плей-офф Лиги Европы. Прошлым летом Рауш переехал в Штутгарт, забил за год пару мячей, а в первом круге этого сезона чаще всего оказывался на лавке – Армин Фе больше доверял на левом фланге японцу Сакаи и сербу Костичу, а игровая практика у Рауша появилась только с возвращением на тренерскую позицию Хуба Стевенса.

Офис «Штутгарта» на Мерседесштрассе, где мы встречаемся с Константином, не проглядишь. Прямо на него указывает болид великого аргентинского автогонщика Хуана Мануэля Фанхио, памятник которому находится у автозаводского музея. Рауш спускается ко мне после тренировки, которая проходит в десятке метров от «Мерседес Бенц Арены», и массажных процедур.

– Нас часто водят на завод «Мерседеса», там интересно, – начинает Константин. – Еще интересней, когда нам, игрокам, устраивают встречи с Льюисом Хэмилтоном и Нико Росбергом. Их интересно послушать.

– В каком возрасте вы попали в Германию?

– Мне было пять лет. Сразу идти в местную школу было тяжело, я еще плохо говорил по-немецки, поэтому пошел в семь лет. Когда я туда попал, меня стали называть – Кока. Так и осталось до сих пор. Это никак не связано с кока-колой, просто производное от Константина – одноклассники придумали.

– Роман Нойштедтер в детстве совмещал футбол и теннис. Как было у вас?

– С шести лет я играл только в футбол, хотя ни отец, ни мой старший брат Алексей с футболом никак не связаны. Сначала я действовал в центре защиты и полузащиты, а на левый фланг меня поставил тренер юношеской сборной Германии Хайко Херрлих – в Южной Корее, на чемпионате мира U-17. Наш основной левый защитник травмировался и тренер передвинул меня на его позицию. На чемпионате мира, как говорили, я неплохо выступил и потом именно в качестве левого защитника меня стали использовать в «Ганновере». А когда туда пришел Мирко Сломка, он решил посмотреть на меня в полузащите и с тех пор для меня нет проблемы, где играть – слева в защите или в атаке.

— Чем запомнился юношеский чемпионат мира?

– Там классно было. На улицах Чхонана и Чханвона, где мы играли, всегда было безумно много людей и все куда-то бежали. В нашей команде собрался отличный состав – Кроос, Сукута-Пасу, Руди, Янчке, мы всем забивали минимум по три мяча – а Англии в четвертьфинале вообще четыре, Тринидаду и Тобаго – пять, но в полуфинале проиграли Нигерии, которая в итоге стала чемпионом, а сами выиграли бронзовые медали.

— Корейская еда понравилась?

– Так с нами же полетел немецкий повар, кормивший нас привычной едой, так что местных блюд мы и не пробовали.

— Судьбы ваших партнеров по той сборной сложились по-разному: Кроос – чемпион мира и игрок «Реала», а другой лидер той команды Сукута-Пасу – растолстел и сел на лавку в Бельгии.

– Не всем давали шансы играть во взрослых командах. Некоторые игроки принадлежали сильным клубам, тот же Сукута-Пасу – «Байеру», Экиджи – «Баварии», правый защитник Эверс – дортмундской «Боруссии», так что им трудно было пробиться в основной состав. Тот же Кевин Вольце, игравший со мной на одном фланге, но поближе к атаке, уже тогда принадлежал английскому «Болтону», но ни там ни потом в «Вольфсбурге» играть ему особо не давали, а в двадцать лет он порвал крестообразные связки, поэтому теперь носится в третьей лиге за «Дуйсбург».

— Вы возвращались на родину после эмиграции?

– Мы с родителями приехали в Сибирь, в мое родное Кожевниково, когда мне было тринадцать лет. Я маленько посмотрел родную Томскую область, потому что из первых лет, что я провел там, ничего в памяти не осталось. В тот раз мы катались на лыжах по замерзшей Оби и рыбачили. Мой старший брат и дедушка всегда ходили на рыбалку и тогда, в Сибири, взяли меня с собой. Получился неплохой улов – рыбешка 54-55 сантиметров. Здесь в Германии, на маленьких речках Ганновера, тоже рыбачим с дедом – тут не так холодно, как дома, в России.

— Где вы поселились, когда приехали из Сибири?

– В Целле, в сорока километрах от Ганновера. После переезда мы жили некоторое время у маминой сестры, а через два-три года сами построили двухэтажный дом. Брат мой помогал родителям в строительстве, а я так – по мелочам, маленький еще был. Там стали жить мы и мамина сестра с мужем. Отец устроился на местную фабрику, мама – в большой спортивный магазин, а брат – ему сейчас двадцать девять – занят в химической промышленности.

Лет до семнадцати я жил с родителями, а потом переехал в интернат «Ганновера» на Клаусвицштрассе. Затем стал снимать квартиру с моим лучшим другом Феликсом Бурмайстером, с которым играл за молодежку «Ганновера». Он умеет готовить простые блюда вроде спагетти, но моя мать показала нам рецепты русских блюд, которые понравились и мне, и Феликсу.

– Например?

– Пельмени, котлеты, манты. Правда, тогда мы чаще кушали за пределами дома. Зато сейчас, когда есть один-два свободных дня, я всегда еду в Целле, к родителям и к моему приезду у моей мамы уже все готово, а мне остается только сесть за стол.

— В сотне метров от нас – завод «Мерседес». Какая у вас была первая машина?

– Когда получил водительское удостоверение, я стал ездил на старой «Шкоде» – у нее было 58 км пробега при покупке. Я был ей очень доволен.

— Помните свой дебют в бундеслиге?

– После молодежного чемпионата мира Дитер Хекинг взял меня на сборы взрослой команды «Ганновера», заметил, что я тренируюсь с большим желанием, стал включать в меня в заявку во втором круге, а потом объявил, что я выйду в стартовом составе против «Штутгарта». Ночью я страшно нервничал, потому что мне впервые предстояло сыграть перед сорока пятью тысячами зрителей, к тому же на стадион пришли все мои родственники – но уже через пару минут после выхода на поле я пришел в норму. Смешно, что против меня на фланге играл Андреас Бек – тоже сибиряк, но из Кемеровской области.

В первые недели в основе «Ганновера» я многому научился у Михаэля Тарната, который как раз был левым защитником. Он рассказывал мне о правильном питании и личной гигиене. Научил всегда быть профессионалом: в итоге я не курю и выпиваю от силы пару раз в год – шампанское на Новый год.

— Как вышло, что параллельно с игрой за «Ганновер» вы работали в его фан-шопе?

– У меня там практика была – дело в том, что я год учился на торгового работника и вместе с играми и тренировками работал в клубном магазине. Мне это приносило удовольствие, потому что я понимал необходимость второй специальности. Иногда мне даже приходилось пропускать тренировки ради профессионального обучения. Но когда я начал играть в бундеслиге, пришлось выбирать – и я выбрал футбол.

— В «Ганновере» вы играли с Эмануэлем Погатецом, который в России запомнился тем, что сломал карьеру молодому полузащитнику «Шинника» Харитонскому. Чем он запомнился вам?

– Он и в Германии был таким же жестким. Некоторые боялись его. Футболист он неплохой – например, в отборе всегда был очень успешен, хотя иногда и выбивал мяч вместе с соперником. Первый год мы даже не знали, что он играл за «Спартак». Знали только, что он приехал из английского «Мидлсбро». Только потом я случайно выяснил, что он полгода отыграл в России. Я с ним не очень много общался, потому что он держался особняком – всегда был отдельно от команды. После тренировки он проводил время со своей женой.

— В 2010 году в «Ганновер» на полгода заезжал Ян Дюрица.

– Да, помню его. Он много рассказывал про свою женщину-русачку Машу. Говорил, что ему весело жилось в Москве. Летом его аренда закончилась и он вернулся в «Локомотив». Ян провел за «Ганновер» около десяти игр, мы очень редко побеждали, а несколько раз крупно проиграли – Ян попал к нам в очень тяжелый период. Самоубийство нашего вратаря Роберта Энке просто парализовало нас, нам было трудно выходить на поле.

Нелегко было отвлечься от воспоминаний и сосредоточиться на игре – на трибуне был развернут огромный плакат с фотографией Роберта, фанаты постоянно скандировали его имя, так что мы продолжали переживать эту трагедию на каждом домашнем матче. Ситуация складывалась так, что мы проигрывали одну игру за другой, шли внизу таблицы, весь второй круг – то шестнадцатыми, то семнадцатыми, а спаслись только в последних двух турах, выиграв 6:1 и 3:0.

— Каким запомнили Роберта Энке?

– Прекрасный человек, очень тепло относился ко всем окружающим – не только к членам своей семьи, но и к новичкам «Ганновера». Когда я попал в основную команду и мне было семнадцать-восемнадцать, Энке мне сказал: «Можешь когда хочешь подходить за советом». Это было в 2007 году – задолго до того, как я стал попадать в заявку взрослой команды. После тренировок мы часто обедали и ужинали вместе с ним, а также вторым вратарем Фромловитцем и Яном Шлаудраффом.

В команде никто не чувствовал, что он находился в депрессии – в нашей команде, может быть, только два человека знали о его переживаниях. Те, с кем он ближе всего общался. Иногда он маленько уходил в себя, меньше разговаривал, но все думали, что для вратаря это нормально, в основном-то он много смеялся и шутил. За два дня до того, как он бросился под поезд, мы играли с «Гамбургом» – не помню счета, но помню, что Роберт сыграл великолепно.

— Как вы узнали о том, что случилось с Энке?

– Прочел в интернете, но не поверил, а потом позвонил Ханно Балич и все подтвердил. Нужно было срочно ехать на стадион, где у нас должна была пройти экстренная встреча с руководством, и уже тогда, через несколько часов после смерти Роберта, вся дорога к стадиону была обставлена горящими свечами. 

— Каково было Рону-Роберту Цилеру, когда он приехал из «МЮ» в «Ганновер» в качестве вашего нового вратаря?

– Ему было полегче, чем нам. Все-таки его не было в команде, когда умер Энке, он не чувствовал того, что чувствовали тогда мы. «Ганновер» был как маленькая семья, мы после каждой игры собирались по восемь-десять человек и ходили вместе в кино или ресторан, любой новый игрок через месяц чувствовал себя частью этой семьи. Так что Цилер вписался легко.

— В «Ганновере» несколько лет числился казахский немец Вилли Евсеев. Почему он так и не пробился в состав?

– Вилли – интересный игрок, но в «Ганновере» ему не давали шансов. Он побыл немного в «Вольфсбурге», провел несколько матчей, но там большая конкуренция в полузащите, даже Макси Арнольд не всегда выходит, так что сейчас Евсеев отправился в «Нюрнберг» – ему пойдет на пользу, если он получит игровую практику, но в этом сезоне он сначала сидел на лавке, а потом лечил спину, только раз вышел на поле.

— Как вы с ним общались?

– Только по-немецки. У меня русский не самый лучший, но еще пойдет, а у него совсем слабый. В Германии я говорю по-русски только с родственниками и одним другом в Целле. На поле иногда говорили по-русски с Погребняком, когда он играл тут за «Штутгарт».

— За «Ганновер» вы забили одиннадцать мячей – какой самый памятный?

– Думаю, это гол «Баварии» ван Гала в Ганновере, когда мы выиграли 3:1. Ван Гал тогда выпустил странную оборону с Тимощуком и Брено в центре. В первом тайме мне удалось отдать голевую передачу Абделлауэ, а после перерыва, когда «Бавария» заменила двух защитников, я сильно пробил с двадцати пяти метров и сделал счет 2:0. Приятно было выиграть у такой великой команды.

— Самый радостный момент за годы в «Ганновере»?

– Лига Европы-2011/12, когда мы встречались с «Атлетико». Мы проиграли два раза по 1:2, но это был уже четвертьфинал – так высоко «Ганновер» никогда не забирался. На следующий год мы снова пробились в плей-офф, но проиграли «Анжи». У них страшный состав тогда был – там и Это’О играл, и Виллиан, и Жирков.

— Знаете, что стало с той командой?

– Знаю-знаю, всех продали и вылетели. Так бывает в футболе, это нормально.

— Как в немецких клубах и младших сборных относятся к вашему сибирскому происхождению?

– Иногда подшучивают. Когда жалуюсь на холод, мне говорят: «Ты же из Сибири, тебе не должно быть холодно». Это Мориц Штоппелькамп так прикалывался надо мной в «Ганновере», он теперь в «Падерборне». Мы с Морицем любили в раздевалке побазарить, над ребятами поприкалываться – то бутсы чьи-нибудь спрячем, то чужую машину отгоним подальше.

— Почему вы ушли из «Ганновера» в «Штутгарт»?

– У меня состоялись очень интересные переговоры со спортивным директором «Штутгарта» Фредди Бобичем и тренером Бруно Лаббадией. Они убедили меня, что  после девяти лет в Ганновере «Штутгарт» – подходящий новый вызов для меня. Я хотел попробовать чего-то нового. Фанаты «Ганновера» много критиковали меня в интернете, когда выяснилось, что я не продлеваю контракт, так что мне пришлось даже объясняться в фейсбуке – это сняло напряжение. Правда, так получилось, что первый мяч за «Штутгарт» я забил как раз «Ганноверу».

— Вскоре после вашего прихода «Штутгарт» продал «Спартаку» Сердара Ташчи. Он советовался с вами перед трансфером?

– Сердар спрашивал меня насчет Москвы, но я же и сам там был только два раза. Сказал, что в Москве можно жить хорошо, а больше мне и нечем было поделиться. Поначалу ему было нелегко, он был травмирован, но Сердар понимал, что для него «Спартак» – это хороший шанс расти, а для «Штутгарта» это возможность решить финансовые проблемы, и в итоге все наладилось. Как я слышал, в «Спартаке» ему нравится.

— Правда, что несколько лет назад вами интересовалось московское «Динамо»?

– Я слышал про это, но конкретного ничего не было.

— Во многих российских клубах по несколько месяцев не платят зарплату. В Германии такое возможно?

– Я с таким не сталкивался. В первой, второй и третьей немецких лигах такого просто не бывает.

— За полтора года в «Штутгарте» у вас четыре раз сменился тренер. Каково футболисту в таких условиях?

– Каждый новый тренер приходил с новыми идеями, перестраивал игру, потом новый тренер снова все менял. Лаббадиа – Шнайдер – Стевенс – Фех – Стевенс – нам, игрокам, конечно, нелегко.

— Томаса Шнайдера, одного из ваших бывших тренеров, Йоги Лев назначил своим ассистентом в сборной. Почему именно его?

– Они давно знакомы, вместе работали в «Штутгарте». Думаю, Лев знал, кого звал в помощники. К нам Шнайдер пришел неопытным тренером, но за несколько месяцев в бундеслиге наверняка набрался новых знаний.

— У кого в Германии самые активные фанаты?

– Думаю, лучшие фанаты у «Дортмунда» и «Шальке» – за свои команды они на что угодно готовы пойти. А самые сумасшедшие, конечно, у Франкфурта и «Нюрнберга». У «Штутгарта» стадион сейчас плохо заполняется, потому что команда идет внизу, а раньше тут были аншлаги.

— Как фанаты реагируют на то, что «Штутгарт» борется за выживание?

– После игр фанаты нам свистят, не аплодируют, иногда во время и после матчей демонстративно отворачиваются от нас. Перед фанатами «Ганновера» мне больше нравилось играть – я там многих знал. В Ганновере меня и узнавали чаще, чем здесь – я же там вырос и столько лет отыграл.

— Как проходят ваши выходные и каникулы?

– У меня есть компания, четыре – пять человек, мы часто посещаем концерты. Недавно ходили на Фаррела Уильямса в Штутгарте. Еще выбирались на Usher’a, когда он в Гамбург приезжал. Этой зимой думаем поехать отдохнуть в Дубаи. Год назад летали загорать и купаться в Майами, сходили на баскетбол, на «Майами Хит». Заезжали в Лас-Вегас, но в казино я там не ходил – меня родители научили: на деньги играть не нужно.

— Финал чемпионата мира вы смотрели в Германии?

– Да, дома, с друзьями. После игры все немцы выскочили на улицу и гудели до утра. Мои немецкие друзья очень сильно радовались, да и я тоже был доволен – все-таки Германия столько турниров была близка к победе и наконец-то добилась золота, к тому же я знаю несколько игроков из чемпионского состава – Цилера, Крооса, Шюррле. Я звонил им после игры, поздравлял.

— С какими эмоциями смотрели матчи сборной России?

– Я видел все игры России, очень сильно болел. Никаких эмоций после игры с Алжиром у меня не было – я же сам футболист и знаю, что иногда можно сыграть удачно, как на Евро-2008, а иногда не очень.

— В игре с Бельгией Дрис Мертенс часто и легко проходил Комбарова – не думали, как бы на левом фланге обороны сборной России выглядели вы?

– Не знаю, не хочу сравнивать себя с Комбаровым, но честно скажу: мне бы очень хотелось сыграть за сборную России – думаю, у меня есть шанс получить вызов и закрепиться в команде. Может, еще придет такой день. У меня есть свидетельство о рождении в России, но нет российского паспорта. Зато есть у родителей, они как раз недавно новые получили, так что и мне, если понадобится, без проблем сделают.

Система Вальтера. Самый бедный клуб бундеслиги несется в Лигу чемпионов

Фото: Fotobank/Getty Images/Alex Grimm/Bongarts/Dennis Grombkowski, Фото: REUTERS/Robin van Lonkhuijsen/United Photos

www.sports.ru

Константин Рауш: «Я очень ждал звонка из сборной»

Константин Рауш – еще один игрок, кто начинал в юношеских сборных Германии с Тони Кроосом, потом в «Ганновере» подружился с Ларсом Штиндлем, а теперь оказался во взрослой национальной команде России. В интервью еженедельнику «Футбол» защитник рассказал, почему он так долго добирался до сборной России, о талисмане «Кельна» и о звездных знакомых из сборной Германии.

Паспорт, вызов, позиция

— Вы пару месяцев назад смотрели Кубок конфедераций? Как вам сборные Германии и России?

— Тяжелый вопрос. В Германии я всех очень хорошо знаю, постоянно играю против них. У Германии много хороших футболистов, но они выигрывают не только поэтому. Они — команда. Я не знаю, как это объяснить по-русски. Командный дух? Сыгранность? Да, но все вместе. Они все вместе работают на победу. Игры сборной России я тоже все видел. Думаю, у нас есть потенциал, потому что есть хорошие игроки. Лишь чуть-чуть не хватает до побед.

— Вы следили за своим левым флангом у сборной России? Оценивали тех исполнителей, что на нем играют?

— Всегда, когда смотришь какой-то матч, прежде всего обращаешь внимание на тех, кто играет на твоей позиции. Это нормально. Но я был очень рад, когда тренер мне позвонил. Я был счастлив получить шанс показать себя тренерам и сыграть за сборную России.

— О’кей, тогда так: сильные стороны футболиста Константина Рауша?

— Я тот самый парень, который может все 90 минут отрабатывать на своем фланге. Могу бегать по 11-12 км за матч — не проблема. У меня неплохая скорость. Еще мой конек — фланговые подачи. Это мой футбол. Я всегда так играл.

«Финансовый кризис покажет, кто профессионал, а кто дутая фигура». Алексей Сафонов — об итогах летних трансферов в РФПЛ

— Вы говорили, что хотите выступать за сборную России, еще с 2011 года. А паспорт получили только в 2015-м. Почему?

— У меня просто не было контактов со сборной России. В какой-то момент я даже подумал, что, может, шанса сыграть не будет и вовсе. Поэтому у меня и паспорта не было. Два-три года назад мне кто-то звонил с таким предложением, но я не знал, кто это, и не знал, как реагировать. А потом поговорил с родителями. Я сказал: «У меня, может быть, будет шанс сыграть за сборную России». И мы решили, что надо получить паспорт. Теперь я рад, что это сделал.

— Тяжело получить российский паспорт в Германии?

— Нет. Взяли с родителями все документы, что есть, поехали в Гамбург в консульство, все отдали — свидетельство о рождении, что-то еще. Потом прошло время, еще раз съездили туда. И все — паспорт был.

— И не надо было никакого экзамена сдавать?

— Нет.

— Просто когда российский паспорт делал Гилерме, он рассказывал, что ходил здесь по разным инстанциям, стоял в очередях, потом сдавал экзамены.

— Он бразилец, это другое дело.

— В России есть традиция: когда получаешь паспорт, первым делом смотришь на его номер. Последние две цифры в серии обозначают количество литров алкоголя. Столько вы должны выпить на праздновании.

— (Смеется.) Я не знал. Но я посмотрю.

Нойштедтер и «доброе утро»

— Вы же понимаете, что в национальной команде России, которую собрали в этот раз, очень много новичков. Тренерский штаб присматривается к вам, но многих основных игроков нет. Вас это не расстроило?

— Нет, я очень рад, что я тут. Для меня сейчас важно познакомиться с игроками и тренерским штабом, понять, что такое Россия и местный футбол. Стараюсь слушать все, что говорят, что хочет от меня тренер. Просто познакомиться — это очень важно для меня в данный момент. А дальше посмотрим.

— Вы говорили, что знакомы с Романом Нойштедтером. Как часто с ним общаетесь?

— На самом деле мы лично познакомились вообще только здесь. Я его знаю, конечно, с тех времен, когда он в «Гладбахе» еще играл, в Бундеслиге. Я так некоторых игроков сборной России знаю очень хорошо уже давно. И, конечно, мне говорили, что Роман тоже приедет сюда. Но мы до этого только переписывались. Здорово, что он здесь. Если я что-то не пойму, всегда могу его спросить.

— Роман давал вам какой-нибудь инструктаж перед прибытием в Россию? Как себя надо вести? Кто лидер в команде?

— Мне никто ничего не говорил, да я и сам не хочу. Считаю, что сам должен посмотреть и научиться всему, понять, как все устроено в команде. Я пока три дня в сборной. Но вижу, даже на завтраке все здороваются, желают друг другу приятного аппетита и сидят все вместе. В Германии не так. Там ты просто берешь еду и садишься. Тут я понял, что русские традиции — это нормально. Но я сам хочу с этим со всем познакомиться, без подсказок.

— У Романа Нойштедтера была необычная прическа, а перед приездом в Россию он постригся коротко, чтобы быть похожим на русского. Вы как-то готовились к своему дебюту в России? 

— Ха, с моими волосами уже ничего нельзя сделать! Я думаю, сейчас сразу видно, что я из России. Вообще, нет, я был маленьким, когда уехал из России, поэтому я очень мало знаю о русском менталитете. Так что для меня сейчас все ново и необычно.

Экскурсия в Томск и звонок из России

— Вы родились в Томской области. Помните что-нибудь из детства?

— Мне было пять лет, когда мы переехали в Германию. Потом однажды еще раз приезжали в Россию, когда мне было 13 лет. Помню, что мне все показалось старинным и было не так уже легко привыкнуть. Мне сложно вспомнить, я не особо много видел, когда мне было 13, а когда пять — совсем не вспомню.

— Тринадцатилетний парень из Германии приезжает в Томск, там, где в центре деревянные избы из бревен. Это шок?

— Ну нет, не шок, конечно. Мне уже 13 было, родители что-то рассказывали. Но я увидел, разумеется, все по-другому: все старое, не так, как в Германии. Я не был в шоке, но мне было интересно и до сих пор интересно. Хочу еще раз съездить, чтобы побольше познакомиться с местом, где я родился. Недавно понял, что практически о нем ничего не знаю.

— Вам родители не рассказывали, почему они решили переехать в Германию?

— Да, бабушка моя со стороны мамы очень хотела в Германию. Друзья ее хотели туда уехать, и она тоже захотела. Потом они долго разговаривали с мамой и тетей и решили, что едем. Но было много сложностей. Немецкий язык знали только бабушка и дедушка. А родители уже в Германии выучили. Они рассказывали, что сразу нашли работу и сразу начали учить язык. Но до сих пор они говорят больше по-русски, чем по-немецки. Им было сложно. Они говорили, что им было очень тяжело даже права получать. Но они справились.

— Вы в семье говорите по-русски?

— Да, конечно. Когда они мне звонят, я стараюсь говорить по-русски, чтобы не забыть все. Сейчас с русским мне намного легче — много практики!

— Кто вас отвел в футбольную команду?

— Никто в семье в футбол не играл. Просто я всегда хотел с мячиком возиться, когда маленький был. В Германии уже в садике в футбол играл. По каким-то видео было ясно, что у меня неплохо выходит. Так и пошло. Но сколько себя помню, я всегда хотел быть футболистом. Домой иногда не ходил — где-то на поле играл.

— Вы воспитанник «Ганновера». Сейчас там выступает Вальдемар Антон, который тоже имеет русские корни. Стоит сборной России присмотреться к нему?

— В «Ганновере» он сейчас хорошо играет и много. Я думаю, что у него есть шанс. Но он только начинает, ему нужно время, чтобы в Бундеслиге показать, что он хороший футболист. Если все пойдет, то, наверное, есть смысл посмотреть на него.

Эден Азар:  «Челси» нужен человек с характером, как у Конте, чтобы побеждать»

— В Германии вообще много русскоязычных игроков. Вы, Нойштедтер, Эдгар Приб… У вас часом нет русскоязычной тусовки с чатом в WhatsApp? Такая мини-сборная России?

— Пока нет. Но отличная идея, я подумаю над этим!

— Вы же знаете, что в России есть лимит на легионеров и игроки с российским паспортом очень ценятся. Вы не думали перебраться в российскую Премьер-лигу?

— Нет, с Россией у меня контактов еще не было. Мне иногда кто-то звонил, но я не знал, кто это.

— Погодите, вам звонили, но вы не воспринимали эти предложения всерьез?

— Да, говорили: вот я, например, работаю в «Спартаке». Может быть, у вас есть шанс… Но кто это был, я не знаю. В Германии, не знаю, нормально это или нет, если не перезванивают мне или не звонят моему агенту, то для меня это не разговор. Я не воспринимаю такие предложения.

— А кто ваш агент?

— Фолькер Штрут. Агентство SportsTotal (агент Тони Крооса, Марко Ройса, Ларса Штиндля и др. – Ред.).

— В доме ваших родителей есть российское ТВ, где вы периодически смотрите российские матчи. У вас есть какие-то фавориты среди команд и игроков?

— У меня дома нет российского телевидения, только у родителей могу посмотреть. И то очень редко. Конечно, есть хорошие команды. «Зенит» считаю такой, ЦСКА тоже неплохая. Игроки тоже есть классные. Но я не знаю их так хорошо, как немецких, потому что играю против них.

Лам, Кроос и Ларс Штиндль

— Вы играли в юношеских командах сборной Германии, у вас есть серебряная медаль Фрица Вальтера (вручается лучшим молодым игрокам страны. — Ред.). Вы видели себя в какой-то момент в основной сборной Германии?

— Конечно. Когда мне было 20 лет, у меня были хорошие сезоны с «Ганновером». Сначала мы заняли четвертое место, потом седьмое. Я тогда все матчи в сезоне проводил на хорошем уровне. Пресса писала, что у меня может быть шанс. Но была ли реальная возможность? Вы помните, кто играл на этой позиции? Филипп Лам. Тяжело, конечно, с ним конкурировать. Но если честно, я уже в то время, когда у меня был выбор, думал больше о сборной России.

— Вы дружите с кем-то из нынешней сборной Германии? Кто вас может поздравить с днем рождения или прислать эсэмэску в честь дебюта в сборной России?

— Ларс Штиндль. Мы с ним долго играли вместе в «Ганновере», он стал одним из моих лучших друзей в футболе. Есть еще Антонио Рюдигер. Кто там еще играет? Тони Кроос тоже. Есть еще игроки, но сейчас навскидку не вспомню.

— Тони Кроос? Вы же ровесники, выступали в одной юношеской сборной, и он тоже получал медаль Фрица Вальтера?

— У меня серебряная медаль, у Тони — золотая. В России есть такая награда? Нет? Тогда я расскажу: ее дают лучшему игроку юношеской команды. Но тут важны не только футбольные качества, но и человеческие. Такая вот награда. Не знаю, правильно это или нет, но я ее получил.

— В те же дни, когда основная немецкая сборная брала Кубок конфедераций, их «молодежка» выиграла Евро-2017. Что в Германии посчитали большим успехом?

— Кубок конфедераций был для многих парней, что получили вызов, большим шансом попасть в постоянный состав. Для них турнир был в первую очередь возможностью показать себя, и только когда уже дошли до полуфинала, заговорили о том, что хотят выиграть этот трофей. Они использовали этот шанс. Даже сейчас Йоахим Лев вызвал многих игроков с Кубка конфедераций. Но я все-таки думаю, что победа молодежной сборной значила для Германии больше. Думаю, что на Евро игроки отдали все силы, они сделали все, чтобы выиграть турнир. Для них это большое достижение.

— С каким самым талантливым футболистом вы играли в одной команде?

— Я выберу Ларса Штиндля. Потому что у него нет большого таланта, но он очень много работал и было видно, что с каждой тренировкой он становится все лучше. Ларс не из тех игроков, у которых с детства видны сумасшедшие способности. Когда он впервые тренировался с нами, я думал: нет, из этого парня вряд ли что-то получится. А он просто работал и с каждым днем становился лучше и исправлял свои ошибки. Всегда так было, и сейчас он очень хороший игрок.

Козел и разговор с фанатами 

— Вы сейчас игрок «Кельна». А в России все знают, что главная звезда «Кельна» — это талисман клуба козел.

— Хеннес IХ. На старте каждого сезона у каждого клуба Бундеслиги есть матч-знакомство. Как это в России называется? Встреча с болельщиками? У нас в этот раз собралось 52 тысячи человек. На поле выходит капитан, его представляют, все аплодируют. Потом —  вратарь, команда… А потом выходит и сам Хеннес! И когда объявили: «Хеннес девятый!», ему хлопали сильнее всех! Сильнее, чем любому игроку. Кроме того, в Кельне постоянно все говорят о карнавале. Очень популярное событие в городе.

— На последнем карнавале вы оделись в костюм казака. Где достали?

— Это был мой первый карнавал, и я вообще ничего не хотел надевать. Но ребята из команды уговорили надеть что-то русское. Мы все вместе искали в интернете костюм и нашли этот. Я надел.

— Что надели остальные?

— Были костюмы рейнджеров и много всего другого. Вы можете надевать все что угодно. Там было все.

— Над вами не смеялись?

— Нет-нет. Костюм очень хорошо на мне сидел!

Евгений Чернов: «О вызове в сборную узнал из интернета»

— В начале этого чемпионата вы уже проиграли два матча на старте сезона. Неужели все так получилось из-за ухода Модеста?

— Две игры провели, еще рано говорить о плохом сезоне. Да, это правда, что мы выступали не так хорошо, как могли. Но сейчас главное — работать и потихоньку улучшать игру. У нас хорошая команда. Мы и не думали, что без Тони (Модеста) будет легко. Тони — очень хороший игрок, он много забивал: по 25 мячей за сезон. У него всегда были предложения из других команд Бундеслиги, из Премьер-лиги, из Китая. Он выбрал Китай. Мы его поняли: ему 29 лет, наверное, он хотел заработать.

— В «Шальке» есть такая практика: когда команда плохо играет, их спускают в шахту, где работают их фанаты. У вас было что-то похожее в карьере?

— Нет, шахты не было. Но в Штутгарте мы ходили на завод «Мерседес». И как-то у нас был жесткий разговор с фанатами. Тогда мы вылетали во вторую лигу, а фанаты нам говорили на встрече, что «Штутгарт» — это их жизнь. Я их понимаю. Такие люди живут футболом и клубом, им ничего не нужно, кроме как матч на стадионе. В этом их смысл жизни. Если ты проиграешь, то вся их следующая неделя будет окрашена в черный цвет.

— Самый шумный стадион, на котором вы играли?

— «Сигнал Идуна Парк» в Дортмунде. У нас в Кельне тоже бывает очень-очень громко. Еще в Севилье очень хорошо было. А в Германии еще, наверное, выделяются стадионы «Шальке» и «Гладбаха». Хотя погодите, в Кельне нельзя говорить о «Гладбахе». Но там тоже хорошо.

— Вы когда-нибудь были на фанатской трибуне в «Кельне»?

— Нет, но в «Ганновере» я знаю нескольких людей оттуда. Раз в полгода нам устраивали встречи с представителями ультрас. Мы не друзья, но я знаю, кто там. Они по-другому воспринимают футбол и по-другому думают. Конфликты между фанатами и менеджерами неизбежны. В Германии пытаются налаживать отношения между этими сторонами.

— После Евро-2016 в Англии опасаются российских фанатов. А в Германии?

— Нет, у нас не слышно ничего такого. Так что, думаю, через год в Россию приедет много болельщиков из Германии. Всегда есть люди, готовые всюду следовать за своей командой.

Наши за границей

Топ-5 потенциальных игроков сборной России из Бундеслиги

В Германии, помимо Романа Нойштедтера и Константина Рауша, полно игроков с русскими корнями. Еженедельник «Футбол» подобрал топ-5 футболистов немецкого чемпионата, на которых стоит обратить внимание РФС.

Кто: Эрик Зенга

Амплуа: полузащитник

Возраст: 24 года

Клуб: «Зандхаузен»

Зенга родился в Костроме, откуда в пять лет переехал в Германию. У Эрика мать русская, а отец из Анголы. Воспитанник «Байера» успел поиграть за молодежные составы сборной Германии, хотя имеет право защищать цвета как Анголы, так и России. Последние два года футболист провел в «Зандхаузене» — крепком клубе из второй Бундеслиги. Сам игрок не против стать частью сборной России.

Кто: Эдгар Приб

Амплуа: полузащитник

Возраст: 28 лет

Клуб: «Ганновер»

Новый капитан «Ганновера» Эдгар Приб давно привлек внимание российских болельщиков как один из возможных вариантов для сборной России. Родившийся в Якутии игрок в раннем детстве переехал с родителями в Германию. Полузащитник не раз высказывался о готовности получить российский паспорт и сыграть за нашу сборную. Решение остается за тренерским штабом.

Кто: Вальдемар Антон

Амплуа: защитник

Возраст: 21 год

Клуб: «Ганновер»

Отличный центральный защитник, в раннем возрасте переехавший из Узбекистана в Германию. В прошлом сезоне Антон стал важной частью «Ганновера» и помог команде вернуться в первую Бундеслигу. За хорошую игру футболиста вернули в «бундестим». Сейчас Вальдемар выступает за молодежную сборную Германии, а цена на него стремительно ползет вверх.

Кто: Роберт Бауэр

Амплуа: защитник

Возраст: 22 года

Клуб: «Вердер»

О Бауэре начали говорить после Олимпиады в Рио, где защитник показал бразильцам на пальцах цифру «7», напомнив о полуфинале ЧМ. За поступок Роберту пришлось извиниться, а слух о русскоязычном игроке дошел и до РФПЛ. «Спартак» делал ему предложение этим летом, но трансфер не состоялся. Сам же футболист серьезно рассматривает возможность сыграть за сборную России.

Кто: Макс Безушков

Амплуа: полузащитник

Возраст: 20 лет

Клуб: «Айнтрахт»

Воспитанник «Штутгарта» и нынешний игрок «Айнтрахта» Макс Безушков родился уже в Германии. Однако его корни уходят в Сибирь: родные Бузушкова из Новосибирска. Макс — неплохой центральный полузащитник для своего возраста. Он выступал в сборной Германии до 19 лет. Игрок свою родину не забыл: он часто общается с родственниками из России.

Текст: Андрей Вдовин, Лидия Дидык
Фото: Global Look Press, официальный сайт «Динамо»

www.ftbl.ru

«После тренировок в «Ганновере» бегал на работу в фан-шоп». Константин Рауш – о России, Германии и Дзюбе

Защитник сборной России Константин Рауш в интервью «Матч ТВ» – о ЧМ-2018, бундеслиге и «Динамо».

2018-05-23T13:47:32+03:00

Защитник сборной России Константин Рауш в интервью «Матч ТВ» – о ЧМ-2018, бундеслиге и «Динамо».

— Бывали раньше в Нойштифте?

— Очень часто. Немецкие клубы регулярно проводят сборы в Австрии. Считаю, это оптимальный вариант. Тут отличные воздух, еда и поля – все, что нужно, — говорит Рауш.

— Артем Дзюба, самый юморной футболист команды, вернулся в сборную России. Успели с ним пообщаться?

— Да, и очень рад этому. Он веселый. Когда в первый раз разговаривали, мне только смеяться оставалось. Шутки рассказывать не буду, но их очень много.

— Кто самый сильный российский игрок, которого вы видели?

— Всю команду на Евро-2008 можно выделить. С друзьями каждый матч той команды смотрел. Поэтому назову Жиркова и Аршавина, здорово играли.

— Главная черта тренера Черчесова?

— Предельная концентрация. Он каждый момент объясняет на сто процентов. Делает так, чтобы мы работали на максимуме и не расслаблялись.

— Тактически он похож на немецких тренеров? Все-таки получал образование в Европе, начинал тренировать в Австрии.

— Да, сразу это заметил. Тренировки очень похожи. Видно, что он хорошо знает европейский футбол.

— В России ЧМ-2018 ждут с тревогой. С каким настроением ждете его вы?

— Отчасти тоже с волнением. Самое главное настраиваться на сто процентов и играть так, чтобы когда болельщики шли домой, они понимали: мы выложились на полную. Тогда все будет хорошо.

— Товарищеские встречи с Бразилией и Францией ударили по уверенности команды?

— Такие матчи иногда случаются. До этого у нас были хорошие игры против Аргентины и Испании. С французами и бразильцами тоже достойно смотрелись, создавали шансы, но потом один момент – и они его реализуют. Конечно, это уровень. Мбаппе, по сути, решил игру. А вот у Бразилии команда очень хорошо контролировала мяч, просто не давала нам его перехватить. Это был самый сложный матч.

— Какой игрой в сборной России особенно довольны?

— С испанцами. Играли агрессивно, в контроль, ребята доверяли друг другу. Особенно получился второй тайм.

— Какой результат на ЧМ будет хорошим?

— Как уже сказал, надо выложиться на сто процентов. Тогда будут шансы.

— Кто из молодых футболистов сборной России мог бы заиграть в Европе?

— Это тяжелый вопрос. Потому что никогда не знаешь, как пойдет адаптация на новом уровне и в новой атмосфере. В России есть хорошие игроки – Миранчуки, Смолов и другие ребята, но никто не знает, как они проявят себя, когда впервые в жизни уедут в другую страну. В первый месяц в России мне тоже было сложно.

***

— Вы говорили, что думали о возвращении в Россию с 17 лет. Но вы же тогда играли в юношеских и молодежных командах Германии. Разве это само по себе не мечта?

— Да, конечно, это тоже мечта. Но у меня всегда было четкое осознание того, что я родился в России, и это моя страна. Конечно, если ты молодой и связи с Россией еще нет, а тебе приходит приглашение в молодежную команду Германии, ты не откажешься. Но в голове всегда сидело желание играть именно за Россию.

— Вы как-то сказали, что ощущаете себя русским. В чем это проявляется?

— Сказал бы так: я русский, но привык к жизни в Германии. Мы переехали из России, когда мне было 5 лет. Поэтому я где-то посередине в этом плане. Но чувствую себя русским и с радостью принял приглашение в сборную.

— Вы родились в селе Кожевниково Томской области. Когда последний раз там были?

— В 13 лет. Когда уезжал, помню, там все очень старое было. Говорят, теперь многое изменилось. Обязательно еще раз хочу туда съездить. И там, и в Москве до сих пор живут наши родственники.

— Прожив больше 20 лет в Германии, вы не забыли русский язык. Как удалось?

— Дома с родителями всегда общались на русском. Они быстро нашли работу, им нужна была практика на немецком языке. А мы с братом были маленькие, поэтому быстро его выучили. Так и разговорили: мы с ними – по-русски, чтобы не забывалось, а они с нами – по-немецки, чтобы быстрее усваивалось.

— Что вас удивило в России в плане быта за эти полгода?

— Пробки. В Германии такого почти нигде нет. Разве что в Штутгарте, но они намного быстрее, чем в Москве.

— В Москве есть большие проблемы с вывозом отходов. В Германии во всех городах сделан раздельный сбор мусора?

— Да, везде. Даже в маленьких городах. Сложно ли люди к этому привыкали? Нет. В Германии строго следят за порядком, поэтому если вводят какое-то правило, люди его принимают.

— Правда, что сосед может вызвать полицию, если увидит, что вы нарушает правила сортировки мусора?

— Да, такое бывает, но не все так делают, конечно. Это очень строго.

— Еще один стереотип о современной Германии: там большие проблемы с беженцами.

— Проблема есть, но не такая, как об этом говорят в новостях. Немцам это не очень нравится, но все быстро привыкают. Да и немцы такие люди, что с ними не бывает проблем, если ведешь себя хорошо.

***

— Вы прошли через все ступени немецкого детско-юношеского футбола. Можете объяснить, за счет чего в Германии столько талантов?

— Условия. Даже 13-14-летние занимаются на таких базах, будто они уже профессионалы. И такие центры есть даже в небольших городах, поэтому необязательно везти ребенка куда-то далеко. Он может расти рядом с друзьями и родителями. У меня у самого был вариант в 13 лет переехать в академию «Баварии», например, но я отказался. И сейчас очень рад, что так поступил. Это сложный возраст, и никто не знает, как бы сложилась моя адаптация. Так я рос не один, всегда мог, если были проблемы, обратиться к близким.

— В 2007-м вы стали бронзовым призером юношеского чемпионата мира в составе сборной Германии и получили серебряную медаль Фрица Вальтера, как второй среди лучших молодых немецких футболистов. Был тогда шанс уехать в топ-клуб?

— Да, но мне было очень комфортно в Ганновере. Зачем уходить, если руководство рассчитывала на меня? И верило, что я могу пробиться в первую команду.

— В России существует стереотип, что агенты мешают молодым игрокам. Ваш агент – Фолькер Штрут, один из самых богатых и авторитетных агентов мира. Вам это сильно помогло?

— Мы давно знакомы. Еще в 18-19 лет мне предлагали перейти в их агентство, но тогда я сотрудничал с другими людьми. У них очень сильные игроки на контрактах, к примеру, Тони Кроос. Но, считаю, что если ты играешь на хорошем уровне, тебе и агент не нужен. А если на плохом, то очень мало тех, кто возьмется тебе помочь. Так что отчасти это правда. У меня таких сложных ситуаций не было, варианты всегда имелись.

— Одновременно с игрой за «Ганновер» вы работали в фан-шопе клуба. Как это было?

— Работал с 11 до полвторого, потом бежал на тренировку с основной командой, а потом снова – в фан-шоп. Если тренировка утром, то сначала на занятие, потом на работу. Это была практика, я параллельно учился на торгового работника. Думал, вдруг с футболом не получится. Пусть был молодым игроком, но болельщики знали, кто я такой, много писали об этом. Это даже поднимало магазину продажи.

— Вы рассказывали, что в Ганновере регулярно проводились встречи с болельщиками. Что запомнилось?

— Для Германии это нормально. Там без разницы, хорошая ситуация или плохая, у фанатов всегда есть вопросы. Встречались обычно 3-4 раза в год, дважды всей командой, а еще дважды – только лидеры и капитан.

— В 2009 году вратарь «Ганновера» Роберт Энке после длительной депрессии покончил жизнь самоубийством. Как вы узнали о трагедии?

— Позвонил капитан команды, сказал, что Роберт погиб. Все сразу же поехали к стадиону, там собралось 20 тысяч болельщиков. Много цветов. Очень сложная ситуация. Выходить на поле потом было невозможно – мы почти все матчи проиграли, вообще ничего не получалось. Мысли постоянно уходили к Роберту. Спаслись только в последнем туре, когда обыграли «Бохум».

— Кто-то знал о его депрессии?

— Это очень тяжелая болезнь. Даже когда ты разговариваешь с человеком, ты ее не увидишь. Потом нам капитан и еще два-три опытных игрока рассказали, что знали о проблеме. Что Энке регулярно ходил в хорошему врачу, и жена сильно о нем заботилась. Что когда он был на тренировке и играл в футбол, он забывал о болезни, но по возвращению домой все снова начиналось.

— За пять сезонов в «Ганновере» вы забили 11 мячей, отдали больше 20 голевых передач, выходили в плей-офф Лиги Европы. Почему ушли в «Штутгарт»?

— К тому моменту у меня было уже 150 матчей за «Ганновер», все было хорошо. Но решил попробовать что-то новое. Никогда ведь не знаешь, будут ли еще варианты – вдруг травма. Посоветовался с семьей и решил уйти.

— «Штутгарт» — самый сложный момент в карьере? Единственный клуб, где вы мало играли.

— Это особенный клуб в Германии, в нем особая ментальность. Неважно, кто был тренер, как ты тренируешься, — если определенные футболисты не хотели, чтобы ты играл, то ты не играл.

***

— Вы полгода провели в РФПЛ. Довольны своей игрой?

— Да, за эти 10 игр мы набрали 18 очков. Задачу выполнили. Очень рад.

— Как пережили момент, когда в матче с «Краснодаром» Хохлов заменил вас в перерыве?

— Тренер все правильно сделал. На тот момент у меня начала болеть спина – еще в матче с «Уфой». С «Краснодаром» я уже не должен был выходить, но очень хотел помочь команде. В итоге не мог играть на сто процентов. Поэтому злости ни на кого не было. Замена – правильная. За две недели я подлечился, и дальше уже все стало хорошо.

— «Динамо» весной сыграло со всеми лидерами. Кто особенно впечатлил?

— «Локомотив». Проиграли 0:4, без шансов. В остальных матчах действовали здорово.

— Против «Спартака» Хохлов всего второй раз в сезоне выставил пять защитников. Это помогло?

— Это очень хорошо сработало, мы создали моментов, думается, даже больше, чем «Спартак».

— Сейчас большой интерес к Ташаеву. Опытные ребята общались с ним, советовали остаться в команде?

— Между собой, бывает, говорим. Но с улыбкой, хотя, конечно, все очень хотят, чтобы он остался. Это сильный игрок, который здорово действует один в один, много забивает и отдает передач. Это будет потеря, если он уйдет.

— Сколько в среднем болельщиков ходило на «Кельн», из которого вы перешли в «Динамо»?

— 60 тысяч.

— На «Динамо» ходит около 5. Нет разочарования от российского антуража?

— Не скрою, для футболиста это очень важно. Отчасти поэтому адаптация была непростой. Никого не хочу обидеть, но разница между 60 и 5 тысячами заметная. Может показаться, что идет товарищеский матч. Но надо эти мысли быстро гнать от себя – и выкладываться.

— За 10 лет вы провели 80 процентов матчей в своих клубах в Германии, что важно, при полных стадионах. Не пожалели, что отказались от вариантов в бундеслиге?

— Нет, вообще. Да, я мог перейти в команду на том же уровне, что я играл прежде. Но мне всегда хотелось попробовать силы в России, посмотреть, какой тут футбол. Это интересно. И знал, что пожалею, если не попробую.

Фото: Chung Sung-Jun / Staff / Getty Images Sport / Gettyimages.ru, globallookpress.com, РИА Новости/Владимир Астапкович, Василий Пономарев / Эдгар Брещанов / Sportbox.ru

»Начинал злиться и бить копытом». Дзюба наконец-то здоров

»А вы зайдите в «квадрат». Как к Игнашевичу обращаются в сборной

Почему сборная России готовится к ЧМ-2018 в Австрии?

matchtv.ru

Константин Рауш: у меня всегда было желание поиграть в России | Аналитика

Защитник сборной России по футболу и московского «Динамо» Константин Рауш в разговоре с корреспондентом РИА Новости Василием Коновым-младшим поделился ожиданиями от предстоящего чемпионата мира, рассказал о трудностях адаптации после переезда из Германии, а также высказался на тему травмы нападающего национальной команды Египта Мохамеда Салаха.

— Константин, у вас впереди чемпионат мира. Ощущаете приближение этого события?

— Конечно. Еще во время чемпионата России ощущалось, что люди об этом говорят. Волнение, конечно, есть. Оно и должно быть, это нормально. Это нужно прочувствовать, чтобы наилучшим образом подготовиться.

— Вы дебютировали в сборной России в 2017 году. Вы уже хорошо осознаете, что являетесь футболистом национальной команды?

— Конечно, такое понимание есть. Период адаптации прошел быстро. Не секрет, что я практически всю жизнь прожил в Германии и привык (к этому образу жизни). Но о России я никогда не забывал! Мне быстро стало комфортно в России, я быстро ко всему привык.

— Что вы подразумеваете под словом адаптация?

— Тут множество факторов. Если говорить о футболе, то это климат, команды, поля. Но и по болельщикам большая разница по сравнению с Германией. Да, было не совсем легко, но мне нужно было два-три месяца, чтобы освоиться. Сейчас все отлично.

 

Не привык к тому, что в России ты либо герой, либо никто

 

— К чему вы до сих пор не привыкли в российской действительности?

— По большому счету тяжелого ничего нет. Да, есть некоторые нюансы, но они были и в Германии. Думаю, ко всему привык.

— Вы подняли тему болельщиков. Что вы имели в виду: количество людей на трибунах или культуру боления?

— Для Германии нормально, когда на стадион приходят по 30-50 тысяч. А в Москве — меньше. Возможно, болельщиков отпугивает долгая дорога.

— Вот-вот у «Динамо» будет введен в эксплуатацию стадион в черте города.

— Вот потом и посмотрим. Надеюсь, тогда будет больше болельщиков.

— В российском менталитете есть две крайности: либо ты герой, и тебя все носят на руках, либо крайне негативно относятся, и ты никто.

— Я заметил это. Можно сказать, что к этому я еще не привык. В Германии все всегда поддерживают команду, а здесь иногда кажется, что ждут неудач или чего-то плохого. Было бы здорово, если бы все поддерживали нас.

Защитник сборной России Константин Рауш

— Оцените свое выступление в «Динамо», куда вы зимой перешли из «Кельна»?

— Первые игры с «Уфой» и «Краснодаром» были плохими. Все-таки был период адаптации, было не очень комфортно, плюс спина чуть-чуть болела. Тогда я точно не показывал своего потенциала, мне многого не хватало. После, считаю, дело пошло, а в конце некоторые игры были вообще хорошими. Хотелось бы больше ассистировать. У меня за это время была всего одна голевая передача, а за десять игр их должно быть три-четыре.

— Восьмое место в прошедшем сезоне для «Динамо» является хорошим результатом?

— Если посмотреть на календарь, количество очков после первой части, то восьмое место – очень здорово. Думаю, что и сам футбол в конце сезона был содержательным. Мы с «Зенитом» хорошо сыграли, с «Краснодаром» вничью сыграли, а «Спартак» и ЦСКА обыграли. Команда очень здорово играла. И это не просто везение. Команда хорошо отработала. Так что в первой части сезона было плохо, во второй – здорово.

 

Мог остаться в Бундеслиге, а не переходить в «Динамо»

 

— Вы уже поняли, что для болельщиков значат московские дерби? Их отношение к таким матчам. В последнем туре «Динамо», по сути, лишило московский «Спартак» серебра и прямой путевки в Лигу чемпионов.

— Конечно, это чувствуется. И на тренировках говорят о принципиальности игры. Да, в России сейчас для меня это было первое такое дерби. Я знаю, что это такое для фанатов, в Германии такое тоже было.

— Приехав играть в Россию, у вас не было мысли: «Куда я попал»?

— Нет, такого не было. Повторюсь, первые два-три месяца было тяжело. Я читал, что про меня писали. Важно, чтобы фанаты и клуб поддерживали игрока. От меня, может, все ждали, что я приеду из бундеслиги и сразу забью 20 голов, играя на позиции крайнего защитника. Но не надо забывать, что адаптация – это нелегко. Все мы люди. В первые месяцы у меня действительно были проблемы, я это не скрываю.

— Получается, после бундеслиги переход в российский чемпионат, который объективно уступает немецкому, все равно является проблематичным?

— Конечно. В Уфе мы, например, играли при -17 градусах, причем я впервые играл на искусственном поле, а на трибуне было порядка трех тысяч человек. Время на адаптацию нужно каждому. В бундеслиге футбол чуть-чуть побыстрее, и ошибок делается меньше. Если ты совершил грубую ошибку, то это на 90% будет гол. Уровень там повыше. Но чемпионат России на хорошем уровне, но ошибок все равно побольше.

Защитник «Динамо» Константин Рауш и защитник «Рубина» Олег Кузьмин (справа)

— У вас есть мысли и желание в будущем вернуться играть в Европу?

— Я очень рад, что сделал шаг перейти в российский чемпионат. У меня всегда было такое желание поиграть в России. Я очень рад, что это желание осуществилось. Но ситуации всегда могут быть разными, будем смотреть. Но в «Динамо» мне комфортно.

Во время перехода было совершенно понятно, что я буду уходить из «Кельна». Мы обсуждали, куда. Мог остаться в бундеслиге, но я всегда хотел поиграть в России, мне это было очень интересно. Тем более, сделать это в преддверии чемпионата мира. Вот мы сложили все это вместе. Плюс я хотел что-то новенькое. Я сразу сказал, что хочу играть в чемпионате России.

— Какое-то особое отношение со стороны своих российских партнеров ощущаете? Все же приехали из бундеслиги, где часто играли против «Баварии», «Боруссии» и так далее.

— Во время первых вызовов (в сборную) шутили на эту тему, а так ничего особенного. Я быстро адаптировался в сборной России.

Рауш: Черчесов запрещает нам с Нойштедтером разговаривать по-немецки в сборной России >>>

— С кем в сборной России особенно хорошо общаетесь?

— У меня с Александром Ташаевым хорошие отношения. Рому (Нойштедтера) я по Германии знаю. Плюс Денис Черышев.

— Кроме Ташаева, все играют в зарубежных чемпионатах.

— Так сложилось. Хотя, возможно, это не просто так, но у меня и с другими хорошие отношения.

— Установки тренерского штаба вы полностью усвоили?

— Думаю, что я уже все четко понимаю. Сейчас у нас побольше времени для подготовки, но при прошлых вызовах все понимал.

— Многие, узнав наших соперников по группе на домашнем чемпионате мира, – Саудовская Аравия, Египет, Уругвай – говорили, что у нас легкая группа. Согласны?

— Это не так. Если кто-то хочет сказать, что мы эти команды так просто обыграем, это неправда. Сейчас все готовятся, все играют. Нам будет очень нелегко! Нужно максимально хорошо подготовиться к чемпионату мира.

Защитник сборной России Константин Рауш (в центре)

— Какие лично у вас ожидания от чемпионата мира?

— Я всегда говорил, что для меня важно, чтобы вся Россия, болельщики увидели на поле команду, которая борется на 100%. Нужно, чтобы мы приложили максимум.

— Кто из состава сборной России, на ваш взгляд, сможет заиграть в Европе?

— Это сложный вопрос. Думаю, у всех есть шанс. Но опять будет вопрос адаптации. Это как для меня перейти в Россию. Возможно, ребятам будет чуть-чуть сложнее. Но у нас точно есть игроки, у которых есть шанс заиграть.

 

Все хотят увидеть Салах на чемпионате мира

 

— Поделитесь впечатлениями от финального матча Лиги чемпионов.

— Это действительно был финал. «Ливерпуль», проигрывая, не знал, что делать. Обидно за Лориса Кариуса, которого я знаю. Но это был футбол на самом высоком уровне.

— Как восприняли новость о травме футболиста сборной Египта Мохамеда Салаха?

— Я желаю ему скорейшего выздоровления. Все болельщики хотят увидеть такого футболиста на чемпионате мира. И я точно не могу сказать, что был бы рад, если бы он против нас не играл. Я желаю, чтобы он смог сыграть на чемпионате мира.

— Один из самых популярных вопросов: как остановить Салаха?

— Все соперники перед играми готовились и говорили, как сдержать Салаха, а в итоге он почти каждый матч забивал. В этом сезоне он был как Криштиану Роналду и Лионель Месси. Все думают, как их сдержать. Это тяжело, но мы готовимся. Однозначно у нас будет план на матч. Но не просто так это Салах, Месси и Роналду.

— И в заключение такой вопрос: какая ваша мечта?

— Быть нормальным спортсменом и быть хорошим человеком.

rsport.ria.ru

Константин Рауш: никогда не забывал о России

Защитник немецкого «Кельна» — о решении выступать за сборную России, детских впечатлениях о Томске и отказе играть за «Баварию»

Константин Рауш родился в семье русских немцев, в пятилетнем возрасте переехал из Томска в Германию, а месяц назад в возрасте 27 лет получил вызов в сборную России по футболу на контрольный матч с московским «Динамо». Тот состав был экспериментальным, однако Рауш был приглашен в национальную команду и для участия в октябрьских товарищеских играх с командами Южной Кореи и Ирана, где будет проверяться основная обойма. Рауш чувствует себя комфортнее, когда говорит по-немецки, но — пусть и с сильным акцентом — вполне доходчиво рассказал ТАСС по-русски о своей необычной футбольной истории, объяснив, почему так долго ждал вызова в российскую сборную.

— Вам сложно говорить по-русски?

—  На немецком, конечно, полегче, потому что мне было всего пять, когда мы переехали в Германию. Но стараюсь говорить и по-русски, чтобы не забывать. Практику получаю дома — с родителями, старшим братом. С Артемом Рудневым (нападающий сборной Латвии — прим. ТАСС), который играл за нас в «Кельне» в прошлом сезоне, говорил по-русски. Иногда отвечал ему по-немецки. Так мы учили друг друга.

— В сентябре вы сказали, что пока ко всему привыкаете. Что вас поразило, когда приехали в Россию?

— Может, немного холодновато. С виду в Германии все более организованно. Может, люди немного различаются. Хотя и в Германии, и в России очень ценят семью, часто бывают вместе. Дома ты можешь расслабиться. А в плане футбола в целом все то же.

— Считается, что немцы отличаются дисциплинированностью, в то время как русские, скорее, любят отложить дела на потом.

— Про Германию — правда. Если сказали быть в восемь утра, значит, надо быть в восемь утра. А Россия… Вам, конечно, лучше знать. Я здесь всего на втором сборе и про менталитет говорить тяжело.

— То есть вы, скорее, немец?

— Ну конечно, если так долго живешь в Германии. Но, думаю, у меня есть что-то и от русского. Мне кажется, я такой же гордый, как и русские. Вообще считаю, что я русский, но, конечно, говорить об этом сложно, учитывая, как мало я прожил здесь.

— В чем тогда ваша мотивация выступать за сборную России?

— Я никогда не забывал о России, это место, где я родился, постоянно говорил об этом с родителями. Я не представлял себе, что скажу нет, если мне поступит предложение выступать за Россию. Даже вопрос перед собой такой никогда не ставил. Вот интересно, что вы спрашиваете. Я правда никогда не думал отказываться выступать за Россию.

— Вы играли в юношеских сборных Германии трех возрастов. Получается, потому что не было звонка из России?

— Конечно.

— Значит ли ваше решение, что вы можете сюда переехать играть?

Мне кажется, я такой же гордый, как и русские. Вообще считаю, что я русский, но, конечно, говорить об этом сложно, учитывая, как мало я прожил здесь

— Никогда не знаешь, чего ждать. Сейчас я выступаю за «Кельн», и мне нравится. С другой стороны, мне сейчас 27 лет, осталось немножко поиграть (контракт Рауша с «Кельном» истекает в 2019 году), а потом будет, возможно, последний шанс выбрать, хочу ли я играть в России или нет. Потом уже будет поздно. У меня нет проблем с игрой в Германии, но если будет хороший шанс, можно и в Россию.

— Интерес уже был?

— Не было.

«Из России звонили незнакомцы»

— Как восприняли ваше решение в Германии? Все-таки стали своим. Наверняка нашлись те, кто начал говорить, мол, «мы тебя воспитали, а теперь ты уезжаешь».

— В целом, позитивно. Но, конечно, всегда есть маленькие фанаты, мальчики, которые пишут что-то подобное в социальных сетях. На это нельзя реагировать. Футбольные люди — команда, болельщики, игроки других клубов — все были за меня рады. Главное, что это хорошо для меня, это правильный шаг.

— Ваши статистические данные стерли с официального сайта Футбольного союза Германии. Не обидно?

Мне иногда звонили какие-то люди и предлагали играть за сборную России, но я даже не знаю, кто это был. Думаю, какие-то газеты

— Для меня не так важно, что думают о моем решении со стороны. Главное, что думаю я. И для меня всегда было важно играть за Россию. И для людей, которые со мной рядом, тоже. Просто люди должны понять, почему я этого хочу.

— Когда получили паспорт РФ?

— В 2015 году. Это было мое решение — хотел, чтобы у меня не было проблем, если вдруг позовут. У меня был немецкий паспорт. Мне иногда звонили какие-то люди и предлагали играть за сборную России, но я даже не знаю, кто это был. Думаю, какие-то газеты.

— А когда вам впервые серьезно предложили выступать за сборную?

— Когда тренер (Станислав Черчесов — прим. ТАСС) позвонил. До этого с РФС не контактировал.

— И какая была реакция?

— Я правда очень долго ждал и всегда этого хотел. Но в целом нормально отнесся. Ведь что я мог сделать раньше? Ничего. Я просто мог играть и ждать, до звонка тренера сделать ничего невозможно. Может, плохо играешь, может, не нравишься. Никогда не знаешь.

— Вам очень повезло — получается, позвали за год до чемпионата мира в России. А если бы турнира не было, согласились бы?

— Ну конечно же, турнир здесь неважен, я бы и так с удовольствием приехал. Наверное, я очень долго ждал, поэтому мне повезло.

«Шаг за шагом»

— Как прошел первый сбор?

— Для меня было важно приехать, познакомиться со всеми, пообщаться на русском. Для игры вместе на поле важно и вот так сидеть вместе здесь, в холле. И так помаленьку двигаться всем вместе. И сейчас мне уже легче.

— После сентябрьского сбора Черчесов сказал, что рассмотрел игроков, которые могли помочь команде в дальнейшем в той или иной степени. Ваш статус изменился, как считаете?

Пока хорошо знаю только Рому Нойштедтера, мы еще в Германии общались. На каком языке говорим друг с другом? Ну в комнате иногда на немецком

— Я неплохо сыграл против «Динамо», я это понимаю, но все равно рано говорить слишком много. Надо показывать себя в тренировках, в играх. Я всегда иду потихоньку. Мне важно показывать команде и тренеру на поле, что я готов на сто процентов. А там посмотрим.

— С кем успели познакомиться в российской сборной?

— Пока хорошо знаю только Рому Нойштедтера, мы еще в Германии общались. На каком языке говорим друг с другом? Ну в комнате иногда на немецком (смеется). Но поздороваться с другими ребятами, спросить как дела — конечно, на русском.

— Что для вас чемпионат мира?

— Мечта.

«Не мог представить, что можно делать в Томске»

— Какие-то воспоминания остались из детства в Томске?

— Вообще никаких. Все-таки мне было пять лет. Мы приезжали туда с папой еще раз, когда мне было 13 лет. Запомнил, что было очень холодно, много снега, все казалось старым. Шокировало ли меня это? Конечно. Все совершенно другое. Даже не мог представить, что там можно делать. Но я обязательно хочу поехать туда еще раз и посмотреть, как там все стало. Еще один раз был с папой в Москве у родственников — там живет его брат с женой. Так что мне еще со многим надо познакомиться.

— А во время сборов успели что-то посмотреть?

— В Москве видел очень мало. Ведь мы живем здесь (на базе в подмосковном Новогорске), надо сохранять концентрацию перед игрой.

— Почему ваша семья переехала в Германию?

— Из-за того, что бабушка этого очень хотела. Сначала туда уехали сестра моей мамы с мужем, а потом закружилось — бабушка с дедушкой, мои родители, брат.

— Вы жили недалеко от Целле. Честно говоря, не знал о нем до того, как начал готовиться к интервью. В какой атмосфере вы выросли?

— Вам и не надо знать, это очень маленький городок (около 70 тысяч населения). Но он красивый, все очень чисто. Ближайшие города — Ганновер, Вольфсбург и Брауншвейг.

— Чем так известна Люнебургская степь, путешествие по которой обычно начинают в Целле?

— Там много исторических мест, старинных домов и разных времен. Так что туристов приезжает много.

«Просто Костя»

— Кто ваши родители? Какое воспитание вы получили?

— Их зовут Виктор и Тамара. Это простые и хорошие люди. Папа работает на бумажной фабрике, мама — в магазине спортинвентаря. Папа любит смотреть футбол, а мама очень переживает, когда смотрит. Когда они переехали в Германию, сразу начали искать работу, потому что нас надо было кормить и учить немецкий язык. Папа начинал работать шофером. Всегда видел, что они делают все, чтобы нам с братом было хорошо. Они приучили нас к труду каждый день. Я никогда об этом не забуду и постараюсь делать так же.

Брат старше меня на пять лет, он химик. Он тоже всегда мне помогал. Например, возил на тренировки, как и родители. Надо было доехать 20 километров до Целле, откуда я ехал на поезде. И делали они это всегда с удовольствием, никогда не отказывали. Они очень хотели дать мне шанс заиграть в «Ганновере».

— Вы были хорошим учеником?

— Скорее, нормальным. Я думал только о футболе. Языки хорошо шли, учил английский, нравились литература и история, в остальном делал минимум, хотя мог и лучше. Правда, сейчас читаю книги только о футболе.

— Помимо футбола и школы время оставалось?

— Мало. Когда заканчивал с домашним заданием, сразу шел играть в футбол с друзьями. Иногда даже опаздывал на ужин. Родители, конечно, немного ругались, но мое увлечение футболом поддерживали.

— Были моменты, когда могли пойти по другой дороге?

Брат возил меня на тренировки, как и родители. Надо было доехать 20 километров до Целле, откуда я ехал на поезде. И делали они это всегда с удовольствием, никогда не отказывали

— Не было. Наверное, боялся сделать что-то не так. Например, курить никогда не пробовал. В ночной клуб впервые сходил в 19 лет, но потом надолго перестал. Сейчас — да, пусть редко, но в них бываю, могу выпить пива или вина, и даже крепкого алкоголя, однако всегда понимаю, когда могу себе это позволить, а когда — нет.

— Что значит ваше прозвище — Кокка?

— Ничего. Просто в школе один немец назвал меня так — типа сокращение от Константина. После этого так везде.

— В сборной как называют?

— Просто Костя.

«Играл «десятку», как и Зидан»

— Как познакомились с футболом?

— Наверное, как и всем, мне нравилось играть в мяч. В футбол играл в детском саду, в школе. Люди увидели, что у меня получается, я стал играть за команду из маленького местечка, где жили родители. Не мог себя представить без футбола. Любимым игроком был Зинедин Зидан. Когда был маленьким, играл «десятку», как и он. Думаю, все, когда были детьми, хотели забивать и отдавать голевые передачи.

— Когда стали играть левого вингера?

— Я играл в составе сборной Германии до 17 лет на чемпионате мира в Южной Корее (в 2007 году). Начинал в центре поля, но наш крайний защитник получил травму. А я как раз левша, так что тренерам было удобно поставить меня на эту позицию. Я сыграл хорошо, мы заняли третье место. Так и пошло. Тем более в «Ганновере», за который я выступал, был недостаток игроков, способных сыграть на левом фланге. Плюс мне самому понравилось. Смена позиций помогла моему развитию в качестве футболиста.

— Не обидно было, что с позиции Зидана переставили в защиту?

— Это нормально. Я могу играть и крайнего полузащитника, правда, не знаю, смогу ли сейчас в центре.

— Как себя чувствуете при схеме с тремя центральными защитниками, которую наигрывает сборная России?

— Мне все равно — с тремя или двумя. Конечно, с тремя чуть больше играешь в атаке. Но в Германии я очень часто играл при такой схеме, так что ничего нового.

— Каким должен быть идеальный крайний защитник?

— Прежде всего, надо хорошо обороняться, это твои прямые обязанности. Потом ускорения и голевые передачи. И конечно, надо играть с головой, потому что иногда, например, нужно передвигаться в центр поля.

«Против Фарфана было сложно»

— Кто лучший в мире на вашей позиции?

— В прошлом сезоне — Марсело из «Реала». Если говорить о Германии, то очень хорошо смотрелся Давид Алаба из «Баварии», но прошлый сезон был для него не лучшим. Мне очень нравилось, когда на левом фланге играл Филипп Лам. Хорош Рикардо Родригес, который летом перешел из «Вольфсбурга» в «Милан».

— Самый сильный игрок, которому противостояли?

— Арьен Роббен из «Баварии». Только кажется, что он делает всегда одно и то же. За один шаг он может трижды коснуться мяча. Это очень тяжело: ты хочешь отобрать, но он успевает сделать еще касание и обвести тебя. Лионель Месси играет так же, только успевает еще больше. Сложно было с Джефферсоном Фарфаном, который сейчас играет в «Локомотиве». Когда он играл за «Шальке», то был очень хорошим нападающим — быстрым и сильным.

— Кто самый сильный футболист в мире — Месси или Криштиану Роналду?

— Месси. Роналду много работает, и конечно, он сразу после Месси. Он знает и умеет забивать и делает это просто отлично. Но в Месси есть что-то, что еще никто не видел, поэтому он.

«Отказался от «Баварии»

— В 2007 и 2009 годах вы получали самую престижную в Германии награду для молодых футболистов — медаль Фрица Вальтера. Она доставалась чемпионам мира Мануэлю Нойеру, Жерому Боатенгу, Тони Кроосу, Марио Гетце.

— Надо сказать, что эта медаль вручается не только как футболисту, но и как человеку.

— Почему вам не удалось пробиться в основную сборную Германии?

И тогда нам звонили почти из всех клубов бундеслиги: «Вольфсбурга», дортмундской «Боруссии», «Баварии». Но я решил остаться в «Ганновере», потому что он ближе всего от дома

— В сборной мне говорили, что я хороший игрок. Но в Германии таких очень-очень много. И до сих пор за сборную не выступают очень сильные футболисты. Но мне никогда не было обидно. Во-первых, я хотел играть за Россию. Во-вторых, я понимал, какие игроки в сборной Германии. Когда у меня был самый реальный шанс выступать за сборную Германии, там на левом фланге был Филипп Лам. Потом Марсель Шмельцер. Теперь там мой одноклубник по «Кельну» Йонас Хектор. Но у нас он играет в центре, потому что на фланге играю я (смеется).

— Как вы попали в академию «Ганновера»?

— Сначала играл в командах из маленьких городов — «Лахендорф» и «Нинхаген». Первая играла хорошо, тем более мы выступали только на уровне Целле. Со второй было сложнее, турниры стали масштабнее, но мы даже выступали в ландеслиге (шестой по силе дивизион чемпионата Германии — прим. ТАСС) и делали это хорошо. «Нинхаген» был своего рода сборной Ганновера. И тогда нам звонили почти из всех клубов бундеслиги: «Вольфсбурга», «Ганновера», дортмундской «Боруссии», «Баварии». Но я решил остаться в «Ганновере», потому что он ближе всего от дома.

— Вы отказались от «Баварии» и дортмундской «Боруссии»? Не жалеете?

— Нет. Думаю, это хорошо для футболистов. Не всегда правильно уходить в «Баварию», когда тебе 13–14 лет. Если ты в ее академии не станешь одним из двух-трех лучших игроков, никогда не попадешь в основную команду.

— Были спады в карьере?

— В «Ганновере» я постоянно прогрессировал, но четыре года назад перешел в «Штутгарт». Там ситуация сложилась плохая: мало играл (25 матчей за два сезона) и не понимал почему. И до сих пор мне никто не объяснил. Потом перешел в «Дармштадт». В той ситуации это был хороший вариант, но в футбольном плане я, конечно, сделал шаг назад. Но мне удалось достойно отыграть в «Дармштадте» (31 матч за сезон) и перейти в очень хороший клуб — «Кельн».

— Вы стали самым молодым игроком в истории «Ганновера», сыгравшим в бундеслиге, отыграли в структуре клуба почти десять лет. Почему ушли?

— В том сезоне я хорошо играл, но у меня истекал контракт. Мне начали звонить клубы. Я рассказал об интересе «Ганноверу», но он никаких шагов не сделал. Они ждали. Тут и я подумал, что, может быть, хорошо бы было сделать следующий шаг.

За две игры до окончания сезона тренер Мирко Сломка меня спросил, почему я не подписал новый контракт. Я сказал, что все уже объяснил и сам начал думать, что это клуб не хочет меня подписывать. «Ганновер» начал со мной разговаривать очень поздно. Я не считал это нормальным и решил попробовать что-то новое.

«Мог стать легендой «Ганновера»

— Какой статус у вас был, когда уходили из команды?

— Можно сказать, был своим парнем и для команды, и для болельщиков. Эти пять лет я почти всегда был самым младшим в основном составе, но провел 150 игр. Причем за все это время из дубля в основу больше никто так и не поднялся. Тяжело было уходить. Я чувствовал, что тяжело было не только мне, но и команде, и болельщикам. Но это футбол.

— Не было желания остаться и стать легендой?

— Было. Я действительно мог стать легендой клуба. Я об этом очень много думал. Но просто так сложилась ситуация, поверьте. Если бы все пошло как надо, я бы остался. Но я не жалею. Конечно, у меня не получилось в «Штутгарте», но это нормально. Надо было понять, что в футболе, как и в жизни, бывает по-другому, ситуации, когда хорошее меняется на что-то тяжелое.

— Была возможность вернуться?

— Была. Но «Кельн» мне показался хорошим шансом.

— Чем гордитесь за время выступления в команде больше всего?

— Выступлением в Лиге Европы в сезоне-2011/12, когда мы проиграли в четвертьфинале «Атлетико Мадрид». Это принесло пользу и клубу, и нам.

Беседовал Антон Рассказов

worldcup2018.tass.ru

Константин Рауш: Помню каждое слово из первого разговора с Черчесовым

В лобби белекского отеля Регнум — медиа-очередь к новой звезде «Динамо». И вне зависимости от того, как идет беседа — перед камерой или на диктофон, — Константин Рауш дает интервью в высшей степени профессионально: в каждом ответе — готовый новостной заголовок, а немногословность компенсируется контентом. Мысленно поздравляя «Динамо» с игровым и имиджевым приобретением, пробуем нового героя на устойчивость к медным трубам.

Пойдем растопим баньку

— Константин, а вы знаете, что по признанию пресс-службы «Динамо», от СМИ пришло почти пятьдесят запросов на интервью с вами?
— Не знал, но, честно, догадывался, что ситуация приблизительно такая, потому что сразу после того, как поставил свою подпись под контрактом с клубом, мой телефон стал разрываться от звонков и сообщений с российских телефонных номеров. Это ответственно и приятно, испытываю очень хорошие эмоции и надеюсь оправдать такой интерес.

— Так получается, что вы — главное трансферное приобретение бело-голубых — и в финансовом, и в игровом плане. Что-то новое в вашей карьере?
— Да, впервые у меня такая ситуация. Буду полностью выкладываться и стараться с самой лучшей стороны показывать себя. Я не юный футболист, чтобы не оценить правильно доверие — в 27 лет, конечно, понимаешь, что если на тебе такой груз, то надо быть максимально сконцентрированным на том, чтобы не разочаровать болельщиков.

— Совсем недавно в интервью вы признавались, что гораздо лучше знаете игроков бундеслиги, нежели их российских коллег.
— (Улыбается.) В этом плане ничего не изменилось. Я всю жизнь играл в Германии и бундеслигу знаю прекрасно, а за российским турниром удавалось следить только со стороны. Но теперь ситуация будет преображаться кардинально и быстро, так как одно дело — смотреть репортажи или читать газетные отчеты, и совсем другое — узнавать чемпионат изнутри, играя в нем. Даже не сомневаюсь, что в скором времени буду знать всех своих коллег и иметь о них достаточно четкое представление.

— В российских командах всегда практиковались ритуалы приема новичков в состав: песни пели, танцевали, ужином угощали… Как с этим в Германии? И как сейчас в «Динамо»?
— Уверяю вас — практика таких ритуалов географических границ не имеет, и в бундеслиге они тоже есть. Уж в отношении молодых игроков, приходящих в новую команду — точно. Я 18-летним тоже пел (смеется). Сейчас уже голос не тот. Но свой ритуал приема в «Динамо» я сам инициировал — когда мы вернемся в Москву, то всю команду приглашу в баню. Зарезервировал уже.

— Хммм… Вы фильм «Ирония судьбы, или С легким паром» смотрели?
— (Хохочет.) Да, да, конечно. Но у нас все будет по другому сценарию, без путешествий в соседние города.

Кокки — значит кокер-спаниель

— В родное Кожевниково на реке Обь есть желание съездить?
— Обязательно. Мне говорили, что там многое изменилось, что жизнь стала лучше и много нового появилось. Но для меня, наверное, вообще все будет в новинку, потому что мало что помню про свою родину — я же там не был с раннего детства. Поеду, обязательно поеду.

— В своем кожевниковском детстве вообще слышали что-нибудь про футбол?
— Как-то тоже пытался вспомнить — и понял, что нет, ничего. Но я знал про хоккей, потому что у нас все за ним следили. Хотя меня самого он почему-то совсем не интересовал (смеется).

— Переезд и адаптация в Германии дались вам легко?
— Да, это правда, что ребенком смена обстановки воспринимается намного проще, чем взрослыми. На немецком я вообще начал говорить за полгода общения с ровесниками. А дома с родителями мы продолжали общаться на русском языке. Это было очень естественно, и я не ощущал никаких трудностей. Спокойно прошло это смешение — с одной стороны, я уже жил в Германии, а с другой — помнил (и никогда не забывал), что я из России родом.

— Как устроена система отслеживания талантливых детей в Германии? Ведь даже легкий анализ показывает, что есть четкая преемственность футбольных поколений на протяжение десятков лет — сборная играет без провалов и кадрами пополняется постоянно.
— Система в том, что подмеченный талантливый ребенок сопровождается иногда годами. То есть, клуб или академия стараются создать ему максимальные условия для развития даже тогда, когда он вне системы. После такой поддержки, если идет рост, то приглашают в интернаты и специализированные клубные школы. Именно целенаправленное и постоянное внимание дает тот результат, что в бундеслиге вы можете увидеть множество 17-летних или 18-летних парней в основе команд. Футбольный талант в Германии поддерживается на всех уровнях роста безусловно. Я прошел их и знаю по своему опыту.

— А когда у вас появилось прозвище Кокки? В детских академиях или позже?
— В детские годы, да. Однажды мальчишка из нашей школы увидел на улице кокер-спаниеля. Не знаю, почему — то ли из-за моего имени Константин, то ли тогда был похож — но он начал называть меня Кокки. И я не могу объяснить, почему детское прозвище оказалось таким долголетним — спустя годы находились те, кто вспоминал о нем.

— Какие самые яркие ваши воспоминания о первых шагах в футболе?
— Много было хороших моментов — и в молодежном «Ганновере», и во всех юношеских сборных, за которые выступал. Но если говорить о самом — то это, наверное, наше долгое путешествие на чемпионат мира в составе сборной Германии U-17. Эти четыре недели вспоминаются как абсолютно фантастические по атмосфере. Мы тогда заняли третье место в турнире, и с тем составом я до сих пор постоянно на связи.

С Адвокатом контактов не было

— Очень понятно, как форвард молодежки может заслужить приглашение во взрослую команду — числом забитых голов. А у защитников какие опции засчитываются?
— Тут действительно все немного иначе, чем у атакующих игроков, потому что для игроков оборонительной линии попасть в главный состав — это даже не полдела. Приглашение получаешь, если играешь в молодежном составе стабильно и надежно — это понятно. Но когда ты молод, то гораздо труднее удержаться в обойме после перевода в основу, так как ты уже начинаешь противостоять гораздо более опытным и сильным коллегам, нежели те, к которым привык среди сверстников. И потом… вы, наверное, много раз слышали про удачливых форвардов. Но очень мало про удачливых игроков оборонительного плана. На этой позиции все решает постоянная работа.

— Удивительно, что вы сыграли практически за все юношеские и молодежные сборные Германии, но при этом ни разу за взрослую. Неужели не было никаких контактов с Левом или Бирхоффом?
— Не было. В Германии жесточайшая конкуренция за место в национальной сборной, и для того, чтобы просто быть вызванным на какой-нибудь матч — надо феерические серии выдавать. Общеизвестно, что экспериментальных или радикальных смен состава в этой машине не допускается. Шесть-семь лет назад, когда я выступал за «Ганновер», возможно, и был какой-то небольшой шанс попасть в список тех, из кого выбирают. Но в последние годы это представлялось невозможным. Говорят же по-русски: все, что ни делается — к лучшему. Попробовать играть за национальную сборную России я хотел давно. Постоянно возвращался к этой мысли на протяжении многих лет. И наконец, в итоге сделал себе российский паспорт.

— Ходили разговоры, что отсутствие у вас гражданства еще в 2012 году раздосадовало Дика Адвоката, желавшего видеть вас в российской сборной.
— Если бы что-то такое было, то я, наверное, слышал бы об этом. Но нет, к сожалению, никаких контактов с голландцем или его представителями у меня не было.

— А первый звонок Станислава Черчесова помните?
— Конечно, даже слово каждое помню и время — это было утром, я как раз ехал за рулем и собирался позавтракать. Станислав Черчесов сразу же поинтересовался, на каком мне удобно общаться — немецком или русском. Кстати, у него совершенный немецкий, знаете? В итоге мы так и не выбрали и говорили блоками — смешали оба языка (смеется). Он спросил меня, что я думаю по поводу перспективы выступать за сборную России, и я ответил, что конечно буду очень рад этому. Разговор был не длинным. Я был абсолютно счастлив.

— В ракурсе этой беседы пришло подписание контракта с «Динамо»?
— В том числе. И я был заинтересован в переходе, и клуб во мне. Так что весь переговорный процесс прошел очень легко и быстро: как только услышал предложение от бело-голубых, сразу вылетел в Москву, и буквально после одной встречи мы достигли соглашения.

Надо пересмотреть советские комедии

— В динамовской футболке продолжаете следить за событиями в бундеслиге?
— Да, конечно. Матч моего «Кельна» с «Боруссией» вот смотрел недавно, получил массу положительных эмоций, так как «Кельн» сыграл просто отлично, несмотря на то, что уступил с разницей в один мяч. Все 90 минут переживал за бывших одноклубников и тренера Петера Штегера. Он для меня на совершенно особенном месте. В футбольном мире мне посчастливилось встретить наставника, у которого профессионализм и человечность — одинаково выдающиеся качества. Штегер — очень хороший человек и замечательный специалист. Общение с ним дало мне очень много и в футболе, и в том, чтобы правильно смотреть на жизнь.

— Вы часто упоминали, что самое главное для немецкого футболиста — это дисциплина, как на поле, так и в быту. Что, совсем Спарта?
— Нет, конечно, не так жестко (смеется). Все — люди, и у каждого есть свое комфортное пространство. Другое дело, что в Германии футболист — это не просто талантливый в обращении с мячом человек. Это — профессия. И, как и в каждой профессии, в ней есть свои четкие рамки и нормы. Соответственно, ты не можешь себе позволять в быту чего-то такого, что скажется на результатах твоей работы завтра или в ближайшее время. Как в России с дисциплиной — пока не могу точно сказать. Но по первым впечатлениям — порядок (улыбается).

— В «Динамо» есть экзотические легионеры. Тетте к примеру. Кто был самым необычным легионером в вашей бундеслиговской истории?
— Много было интересных и любопытных коллег. Но я всегда к мультикультурному в футболе относился с пониманием. Сам тоже не совсем обычным был в Бундеслиге — русский, который немец, который говорит и так, и так, который играл за молодежку Германии, а во взрослой сборной сыграет в России. Совсем обычный вариант, ха-ха…

— На досуге на сборах чем занимаетесь сейчас?
— Так же, как и все — общаюсь, знакомлюсь, смотрю какие-то программы и фильмы.

— Олимпийские игры смотрите?
— Нет, ни разу не попадал на трансляцию. Но если вы про ситуацию с российскими атлетами, то я (как и весь мир, наверное) о ней слышал. Никакого мнения у меня по происшедшему нет, потому что не знаю всей истории — относительно недавно услышал о событиях впервые в новостях. Но ничего приятного, конечно.

— Любите ли старые советские фильмы?
— У нас их просмотр был обязательным было в кругу семьи. «Джентльмены удачи», «Кавказская пленница», другие комедии: каждый раз, когда к ним снова возвращаешься, смеешься над чем-то новым. Кстати, надо будет пересмотреть еще. Уже играя в России.

Белек

Оцените материал:

www.sportsdaily.ru

Константин Рауш: интервью.

Два года назад Костя стеснялся давать интервью на русском. Хотя зря — когда мы встречались в Кельне на тихой улице Киршвег, где живут практически все футболисты местного клуба, он свободно общался на бытовые темы. Сейчас Рауш говорит на своем родном языке бегло, изредка даже употребляя самые нежные из непечатных эмоциональных конструкций.

Позавидуйте его характеру. Два года назад Россия была для него таинственным миром, хотя Костя всегда тянулся к ней. И вот стала реальностью. Через перелеты, холода, незнакомый футбол, искусственные поля и мизерное количество зрителей. Впрочем, о закалке Рауша — далее по тексту.

«Кельн» и «Динамо» похожи

— Константин, давайте вспоминать. Декабрь, «Кельн» играет дома дерби с «Боруссией» из Менхенгладбаха. Ваша команда одержала до этого всего одну победу. Идет последняя минута, счет 1:1. Мяч попадает к вам слева, вы делаете подачу точно на голову Симону Теродде. Тот забивает победный мяч, взрыв восторга на стадионе. И это ваша последняя игра за «Кельн». Дальше уже — Россия, «Динамо», новая жизнь. Вы изменились?
— Нет, наверное. Я все тот же человек, что и раньше. Мне всегда хотелось сделать этот шаг и сыграть в России, но предсказать, когда это произойдет, в футболе невозможно. Когда пришло предложение из «Динамо», мы довольно быстро с родителями и друзьями решили, что время пришло. И я очень рад, что совершил этот шаг, наконец.

— И что? Появились новые друзья, узнают ли на улицах?
— Иногда бывает. Нужно ведь время для узнаваемости. Футболист по телевизору и в жизни — не одно и то же.

— У «Динамо» есть что-то схожее с «Кельном»?
— Похожая атмосфера. В «Кельне» у нас был сильный коллектив. И такой же здесь. Сильный характером.

— Тем не менее, «Кельн» валился всю осень, переходить тоже пришлось в клуб, боровшийся за выживание.
— Разница действительно была небольшая. Остался бы я в «Кельне», перешел бы в «Динамо» — ситуация непростой оказалась бы и для тех, и для других. Но я привык к кризисным ситуациям в футболе. Хорошо ли идут дела у клуба, плохо ли, я знаю четко, что должен делать сам. Поэтому о сложностях вообще не задумывался. Вот играл я за «Дармштадт», про который все в Германии, едва команда оказалась в бундеслиге, сказали, что мы здесь всего на один год. Но в итоге за весь сезон «Дармштадт» ни разу даже не появился ни на последнем, ни на предпоследнем месте. Вопрос лишь в том, какая у тебя команда, на что она настроена.

— «Кельн», вышедший в прошлом году в Лигу Европы, никак не считали кандидатом на вылет…
— Все пошло плохо с самого начала. После семи игр у нас было всего одно очко. После этого очень сложно возвращаться, засасывает.

«Вот, немец приехал»

— Когда мы полтора года назад общались в Кельне, интервью вы давали на немецком, хотя я ваш русский понимал. Сейчас — блестящий русский язык, разве что акцент присутствует. Это результат повседневного общения?
— (Смеется.) Это вы говорите, что блестяще… Мне же кажется, что многих слов не хватает. Но правда в том, что если каждый день говорить по-русски, это помогает.

— Вы ходите в магазин, гуляете. Вас принимают за иностранца?
— По-разному. Кто-то сразу слышит акцент и спрашивает: «Вы, наверное, не из России?» Кто-то хвалит за хороший язык.

— Что отвечаете тем, кто считает, что вы не из России?
— Что я из России (смеется). Я ведь, правда, всегда считал себя русским. И если бы был выбор — играть за Германию или за Россию — сказал бы, что хочу играть за Россию. Потому что я здесь родился. Объясняю людям, что нет ничего плохого в том, что я прожил всю жизнь с родителями в Германии…

— Кто-то считает, что в этом есть что-то плохое?
— Нет, просто иногда слышишь: «Вот, немец приехал». Тогда и объясняю, что к чему.

— Когда Черчесов попросил не общаться в сборной на немецком, трудно было?
— Это было логично. Но я еще не очень хорошо понимал и говорил, во всяком случае не так, как на немецком. Неудобства, разумеется, были, но я старался много слушать, что говорят кругом, и говорил сам, даже если делал много ошибок.

— Ташаев в ответ на вопрос «Кто из одноклубников вас включил в тройку лучших игроков сезона» сразу предположил, что Рауш. Какие были для этого основания?
— Я его действительно включил (улыбается). У нас очень хорошие отношения. Когда нам принесли анкету, мы обедали после тренировки. И я подмигнул ему. Мол, проголосовал за тебя. Таш понял, думаю.

— Вас удивило, что за один сезон он вырос до игрока сборной?
— Нет. Мне очень комфортно с ним на одном фланге. И потом, если его передачи и голы то и дело решали судьбу матчей, значит, вызов точно имеет смысл.

— Что или кто помог вам быстрее адаптироваться в «Динамо»?
— Во-первых, у меня есть лучший друг, который мне по жизни столько помогает, что спасибо ему можно говорить бесконечно. Во-вторых, тренер Хохлов. Он сам играл в Испании, в Голландии, знает, что чувствуют новобранцы, которые приехали из другой страны.

Русские города красивые вроде

— Москва — не Ганновер и не Кельн, и тем более не Дармштадт.
— Это я заметил (улыбается). Каждый вечер дилемма: поехать куда-то ужинать или остаться дома? В центре, конечно, очень красиво, много хороших мест, где поесть. Но когда в первый день после тренировки вернулся домой, понял, что уже девять вечера. Время улетает стремительно! На дорогу и так далее. Вообще непонятно, куда день делся.

— Понравился перелет в Хабаровск?
— Ха, да уж! Дело не только в перелете, хотя он длился семь часов с половиной. На отдых времени совсем чуть-чуть, смена поясов чувствуется. Поели и сразу поехали играть. Очень тяжело. В Германии больше 45 минут никуда лететь не надо…

— Как вам русские города из окна автобуса?
— Красивые вроде. Особо-то, кроме Москвы, ничего не видел. В Петербурге вот только был уже часто: со сборной, потом с «Тосно» играли. Мне понравился. Никогда до этого не ездил туда.

— Сколько российских команд могло бы удержаться в бундеслиге?
— Тяжелый вопрос. Может, четыре-пять клубов… Ну как это можно сравнить? Все же зависит от того, как бы кто адаптировался совершенно к другому футболу. В Германии все более непредсказуемо — любая команда может выиграть, а может и проиграть. Игра идет чуть быстрее, ошибок чуть меньше допускается. Ну и болельщиков намного больше

— Разница в некоторых нюансах была видна. Вы делаете ускорение — адресатов мало. Вбрасываете аут, вариантов снова немного. Долго привыкали?
— Я приехал сюда, и я должен привыкать к тому, как все происходит. На самом деле привык быстро, только в первых матчах было очень тяжело, с «Уфой» и «Краснодаром». Играл так себе, были проблемы. Но когда прошла адаптация, все стало намного легче.

— К чему адаптировались?
— Например, к холоду. Во-вторых, к плохим полям. В-третьих, к тому, что болельщиков на трибунах мало. Представьте себе, я вышел в Уфе в «-17» на искусственное поле, на котором никогда в жизни не играл. И тысячи три зрителей. Кажется, что это товарищеская игра. Очень тяжело. Но что делать? Времени мало, меня «Динамо» позвало, чтобы я помогал. И в итоге считаю, что мы этот период прошли здорово. Хотя иногда читал отзывы о своей игре и думал: «Наверное, они считают, что я робот какой-то. Вот, приехал из Германии и сразу начну чудеса творить»…

— Вас так сильно беспокоит то, что пишут журналисты?
— Не беспокоит, никогда такого не было. Я нормально принимаю критику. Но люди после тех игр с «Уфой» и «Краснодаром» писали и говорили, что уровня бундеслиги не видно. Думаю, что доказал уровень в итоге. Но никогда нельзя забывать, что футболисты — люди. А я приехал совсем из другой лиги, климата, обстановки.

— Судя по всему, у вас крепкий характер. Из Кельна вы уезжали тоже под градом критики. Про вас писали, что вы делаете множество неточных передач с флангов. Во всяком случае, пока на последней минуте своего пребывания в команде вы не положили мяч на голову Теродде…
— Как и говорил, я с многими ситуациями справлялся. Действительно, писали, что я плохо подаю «стандарты». Но год назад «Кельн» занял пятое место, и все было иначе. Принципиально-то ничего не менялось, я играл на своем уровне, просто перестали добиваться результата. Началось давление именно на меня. Но я спокойно к этому отнесся. И ребятам говорил: пусть критикуют меня, я выдержу. Главное, от команды давление отвести. Мне все равно, что пятьдесят тысяч человек на стадионе. Не получился один угловой, второй — я все равно пойду подавать третий и четвертый. Бывает такой тип игроков, которые возьмут мяч, что бы ни происходило.

— Вы знали, что уходите из «Кельна», когда ваша передача помогла победить в дерби Менхенгладбах. Какие были эмоции, когда праздновали тот забитый мяч?
— Конечно, сильные. Такая сложная ситуация для клуба, такая важная победа… Интересно, что фанаты, которые на меня до этого набрасывались, тут же кричали после той игры, что я обязательно должен остаться (смеется). До этого угловые плохие, зато теперь все в порядке… Один момент все решает. Это и есть футбол.

Вижу Салаха — вспоминаю Роббена

— Что особенного просит от вас Черчесов сейчас, на сборе в Австрии?
— Я заметил, что теперь, когда у нас есть время на подготовку, от нас акцентированно требуют максимум на тренировках. Всегда сто процентов, не расслабляться.

— Сборной часто приходилось играть товарищеские матчи не в оптимальном составе. Это оказывало влияние на сыгранность и прочие аспекты подготовки?
— Оказывало. Тем более что я — новый игрок и мне нужно быстро усвоить, что хочет тренер. Готовишься играть по одной схеме, выполнять определенную задачу, но вдруг в последний момент что-то меняется. Но при этом главное не терять концентрацию, слушать все, о чем просит, и все пойдет как надо. У нас достаточно игроков, способных играть на разных позициях. И уровень в целом хороший.

— Вам лучше в сборной играть при схеме с тремя защитниками, или с четырьмя?
— Однозначно сложно сказать, иногда получалось в три хорошо, иногда похуже. С бразильцами, например.

— Из-за чего?
— Бразилия так контролировала мяч, что мы не успевали. Первые 35 минут вообще не могли отобрать. После такого отрезка даже если переключаешься в атаку, сил может не хватить. По пять минут тратишь на отбор иногда. Трудно. Но все по-разному. С Испанией, например, многое получалось. Особенно во втором тайме, могли даже выиграть.

— Зато с Францией тоже было иначе. Удачные отрезки и вдруг десятиминутные выключения…
— У них Мбаппе был, он индивидуально два раза здорово сыграл. По сути, решил ту игру, хотя у нас тоже были моменты, особенно во втором тайме. Даже контролировали игру. Двадцать пять минут делали все, чтобы сделать счет 2:1, но едва это случилось, как Мбаппе все решил… Надо готовиться к нюансам и быть командой. Было видно, что французам приходилось тяжело с нами.

— На чемпионате мира соперники будут другими. Сборной России придется самой контролировать мяч. Как готовитесь к этому?
— Сейчас как раз стадия жестких тренировок, чтобы мы были готовы физически. Но скоро займемся и соперниками, у тренеров есть четкий план.

— Осенью вы успели сыграть за «Кельн» два раза против «Арсенала» в Лиге Европы (1:3; 1:0. — «Спорт День за Днем»). Лондонский клуб сопоставим по уровню со сборными Испании, Франции, Бразилии? Или клубы сильнее сборных?
— «Арсенал» очень быстро переключается в атаку. Но, думаю, что сборные Франции и Бразилии сильнее. Хотя и здесь все построено на нюансах.

— Если выйдете на поле против Египта во втором туре, по вашему флангу будет играть Мохаммед Салах. Как будете держать?
— Конечно, я слежу за ним. Даже если не захочешь смотреть, в этом сезоне все равно узнаешь, как он играет (смеется). Как только «Ливерпуль» перехватывает мяч, он тут же начинает искать зоны. «Черпачком» играет идеально — если встать с ним «один в один», он, скорее всего, «решит». И забивает в каждом матче. Придется к нему готовиться. Вовсе не исключено, что случится матч, в котором Салах не забьет.

— В бундеслиге кто был похож на него?
— Сразу в голову приходит Роббен.

— Следили за концовкой чемпионата Германии? Когда перестали верить, что «Кельн» спасется?
— После того, как не выиграли дома у «Майнца» за пять туров до конца. Говорил с ребятами по телефону и почувствовал, что команда немного сдалась. Не будь той ничьей, три очка бы оставалось до «Майнца». А там еще и «Гамбург» выиграл, и нужно было уже набирать 7-8 очков.

— Удивились, что ваш бывший тренер Петер Штегер, о котором вы всегда уважительно отзывались, возглавил «Боруссию» из Дортмунда сразу после ухода из «Кельна»?
— В тот момент еще можно было немного удивиться, что так быстро это произошло, но в целом нет, не удивился. Все ребята знают, что Петер — отличный тренер и человек. В сложной ситуации, особенно в той, что мы оказались, всегда отвечает тренер. Очень жаль той команды с уникальной атмосферой, которая была совсем недавно. Никто не мог себе представить, что все так случится, и «Кельн» вылетит. Зато знали, что Штегер провел за четыре с половиной года фантастическую работу, и что окажется в сильном клубе.

— Дортмунд не стал продлевать контракт с ним…
— Они при нем стали чуть лучше играть, чем осенью. Петер пришел в очень сложный момент, руководству и болельщикам не нравилось, как все пошло. Под конец сезона красивого футбола уже тоже не было, но занято четвертое место, Штегер выполнил то, зачем его звали. Так что отработал нормально.

— Зато Роман Нойштедтер рад теперь, что в «Боруссии» Люсьен Фавр, его любимый тренер…
— Да. Но я и от других слышал, что Фавр, как и Штегер, сильный тренер и хороший человек. Так что, надеюсь, у «Боруссии» все будет хорошо.

Нойштифт

Использованы фото:  «Спорт-Экспресс», РИА «Новости», МАТЧ ТВ

Оцените материал:

www.sportsdaily.ru