Измайлов марат википедия: Последние Новости России, Украины и мира

«Появляются авторы, одни и те же, которые начинают править наши статьи»

При этом и здесь им пришлось столкнуться с башкирскими коллегами.

— Не секрет, что любой народ склонен несколько мифологизировать свою историю, — объяснил Айдар Ногманов, заведующий отделом историко-культурного наследия народов РТ. — Преувеличивать, затушевывать моменты, о которых не хотелось бы говорить, превозносить героев, умалчивать о людях, которые оставили негативный след. Это естественный процесс для малых и больших народов. Некоторые народы пытаются беречь свою историю за счет других народов.

Особенно это стало заметно при заполнении данных о селах. Как сообщил Сайрус Хамидуллин, научный сотрудник отдела историко-культурного наследия народов РТ, в институте пользовались собственной книгой «Населенные пункты Республики Татарстан».

— Начали заполнять, а через день-три появляются авторы, одни и те же, которые начинают править наши статьи, указывая эти деревни как основанные башкирскими родами. Они дают ссылки на одно-два издания. Часто используется книга Асфандиярова «Аулы Мензелинских башкир», она есть в интернете. Они основываются на том, что в XIX веке в ревизских сказках указывалось сословие человека, а не национальность.

В итоге начинается битва источников, благо недавно институт выпустил книгу «Татары Уфимского уезда», в которой представлены результаты первых четырех государственных переписей (ревизий) населения (1722—1782 годы).

Известно, что многие вопросы в «Википедии» решаются через специальных посредников, однако, указывает Марат Гибатдинов, заместитель директора по научной работе: «Меры исполняются, как любой судебный процесс, очень долго и муторно».

— Количество статей увеличивается, — отмечает Ногманов. — Каждая новая статья — это проблема.

«Википедия» теперь — не только познавательный ресурс, у него есть и идеологическая функция, отметил Бахтияр Измайлов, заведующий отделом междисциплинарных исследований:

— Татаро-башкирский вопрос — один из многочисленных. Так что нельзя сказать, что наш вопрос уникален. Тема норманистов-антинорманистов гораздо больше раздута (коллеги тут же вспомнили, что в других странах такими жесткими темами является этническая принадлежность Низами и Фирдоуси).

Проблема еще и в том, указал Измайлов, что ученые пользуются «Википедией», видят в них ошибки, ворчат, но правки не вносят либо потому что не умеют, либо потому что сам процесс непростой (хотя источники, разумеется, у историков имеются).

Выложить все книги в «Википедию»? А как?

— Мы представляем академическое сообщество, — начал он. — А «Википедия» не создавалась как классическая энциклопедия, которая делалась интеллектуалами, людьми, ведущими определенный образ жизни, для которых наука — это доминанта. Был такой проект Nupedia с настоящими учеными, жесткой выверкой, написали 70 статей — и все умерло.

Cоздатель «Википедии» сделал ставку на дилетантов, говорит Мартынов, то есть на широко образованных людей, которые научными вещами занимаются для удовольствия. Сам Мартынов пишет в «Вики» зачастую не по своей тематике (алтаистика и китаеведение). Хотя, признается ученый, порой правит и близкие ему тексты, потому что «душа болит».

Как ученые могут влиять на контент? Конечно, во-первых, иногда в «Википедии» работать. Второе — предоставлять авторитетные источники, то есть материалы в открытом доступе.

При этом документов все равно не хватает, причем существует и следующая проблема:

— Буквально вчера нам принесли книгу о Бурхане Шахиди. Ваш покорный слуга и наша кафедра в ней участвовала. Когда мне понадобилось вбить ее в библиографию, я столкнулся с тем, что в указателях ее нет, — рассказал Мартынов.

Что касается войны «татаро-башкирских» правок, здесь Мартынов предложил провести в энциклопедии подробное обсуждение вопроса, дабы прийти к консенсусу: к примеру, в каждой статье прояснять вопрос о сословиях и национальностях.

Институт истории готов выложить в «Вики» и книги. Правда, честно признался Гибатдинов, не знает, как это сделать. Потому и обратился к «Вики»-сообществу, к Фархаду Фаткуллину, эксперту и члену организации «Некоммерческое партнерство «Викимедиа РУ», за помощью. К примеру, институт готов превратить в «Вики»-данные всю «Историю татар» (ведь «Википедия» — это не только статьи, но и многое другое — «Викисловарь», «Викицитатник», «Викиучебник», даже «Викиверситет»).

В 2018-м получивший звание «Викимедиец года» Фаткуллин всерьез занят развитием и татароязычного сегмента «Вики». В частности, в 2020-м он был включен в республиканскую комиссию по вопросам сохранения и развития татарского языка, он редкий ее участник не из властных структур. Одно из его достижений — конкурс-марафон по написанию и доработке статей в «Википедии», посвященных географии, истории, культуре и современности республики «Мой Татарстан». В ее рамках было написано около 1000 статей, появилось около 100 новых авторов. В воскресенье будет запущен уже традиционный конкурс по созданию новых статей для татарской «Википедии», связанных с татарским народом исторических местах, событиях и личностях «Татар 4.0».

Вероятно, «Википедией» стоило заниматься и раньше, признали в институте. Одним из итогов встречи может стать и появление собственной энциклопедии ИИ, основанной на материалах его сотрудников.

Упомянутые персоны, псевдонимы и персонажи

«В Чечне была каша, а я должен был ее пропагандировать. Конечно, я этого не делал» — Расцвет российских СМИ

Майор Измайлов: «В Чечне была каша, а я должен был ее пропагандировать. Конечно, я этого не делал»

«Канун третьей годовщины независимости Чечни, которую отмечают сегодня в Грозном, ознаменовался самыми кровавыми за всю недолгую историю республики событиями, — писал журналист Юрий Голотюк в газете «Сегодня» 6 сентября 1994 года. — В результате ожесточенных боев преданные Джохару Дудаеву войска захватили вчера город Аргун (около 20 км к востоку от Грозного), выбив оттуда вооруженные формирования оппозиции. Президент Чечни бросил на штурм мятежного города тяжелую технику <…> Министр обороны РФ Павел Грачев вчера официально заверил журналистов в том, что российской армией в этой связи предпринимаются самые серьезные меры. В частности, несколько частей и подразделений Северо-кавказского военного округа приведены в высшую степень боевой готовности».[note]Голотюк, Юрий. «Кровавая годовщина независимости». «Сегодня», 6 сентября 1994.[/note] 

Так начиналась война. В середине декабря Москва ввела в Чечню войска, а 31 декабря 1994 года начался штурм Грозного.

«Первая чеченская» изменила судьбы многих людей. Судьба майора Измайлова, — Вячеслава Яковлевича Измайлова, — ставшего журналистом «Новой газеты», — настолько удивительна, что вряд ли могла приключиться с ним где-нибудь еще, кроме России, и когда-либо еще, кроме как в девяностые.

В интервью специально для проекта YeltsinMedia он рассказал о том, как он, военный, пришел к тому, чтобы отговаривать гражданских от службы в армии, как стал сначала героем, а потом и автором газетных публикаций, как спасал заложников из чеченского плена (точное количество которых не знает), а также о том, что он про все это думал.

Фото Анны Артемьевой/ «Новая газета».

— У вас совершенно невероятная судьба как журналиста, потому что вы были изначально военным человеком, а потом перешли в гражданские лица. Вы стали журналистом, при этом спасли невероятное количество людей. Как произошел этот переход?

— Я прошел Афганистан, до конца 1991-го служил в Германии, был заместителем командира артиллерийского дивизиона. В Германии я получал более 1000 марок, это чуть меньше 1000 долларов. Жил при этом в красивейшем городе Германии, в Шверине, недалеко от Ростока и от сегодняшнего Гамбурга. Это город с множеством озер, с красивым, сказочным старинным замком… Было тяжело — учения и так далее, но для семьи, жены и дочки, было материальное благополучие. При этом постоянно было это ощущение: тебе — хорошо, а твоим родным — маме, сестрам, в Союзе тяжело.

В ноябре 1991 года меня отправили в Союз, куда я, в общем-то, и хотел. Отправили в Московский военный округ, а — это Москва, Московская область, еще 19 областей вокруг Москвы и Новая Земля. Месяца три продержали за штатом, потом предложили военкомат в подмосковном городе Жуковский. И с 1992 по 95-й год я служил в военкомате. Особенно было трудно первый год, когда пришлось снимать вместе с семьей дачу под Москвой и заплатить за нее все, что я заработал в Германии. Меня хватило на год, на второй год уже не хватало, но, слава богу, через год и месяц я получил квартиру в Жуковском, и мы в нее переехали.

Служба моя в военкомате была далекой от строевой, далекой от армии. Это призыв 18-летних. А куда их призывать? Советский Союз развалился. Союзные республики стали другими государствами. Между Арменией и Азербайджаном началась война, и солдат там бросали. И я стал не столько заниматься призывом, сколько — поисками ребят, которые бежали от войны. В армии было просто невозможно. Посылаешь призывника даже в элитные части, а его там избивают. И убить могли. Мне приходилось всеми этими вопросами заниматься.

Я думал: несколько лет прослужу, а потом по льготам уйду на пенсию. Думал, в 20 лет выслуги я уйду. Мне возраста еще не хватало до пенсии, но, так как я служил в Афганистане (год за три там шел) и на Дальнем Востоке, в Амурской области (год за полтора), у меня уже набирались года, чтобы вскоре выйти на пенсию. Я думал, что уйду, потому что это преступление — служить здесь. Никому не говоря, поступил в Институт международного права и экономики, где учился на юриста. И думал: за 2,5 года пятилетний курс пройду, сдам экзамены и буду где-нибудь адвокатом или юристом…

Но настал декабрь 1994 года, когда началась война в Чечне. Это было безумие для меня, хотя другие говорили: «Мы их поставим на место». Я сам — родом из Дагестана, мой лучший друг со времен срочной службы в армии был чеченцем. Я понимал, что это безумие, потому что превратиться в одночасье из коммунистов, комсомольцев и пионеров в боевиков невозможно. Невозможно превратиться в боевиков из офицеров и генералов Советской армии. Надо было найти общий язык, но его не искали…

И вот я стал в местной газете в Жуковском писать о своем отношении к этой войне. И одна из моих статей попала к Валентине Семеновне Тихомировой, которая работала в «Новой газете». Она меня знала, потому что у нее сын был призывник, и в 1992 году она еще ко мне обратилась с вопросом, как спасти сына от армии. И я, единственный «афганец» в жуковском военкомате, ей посоветовал прямо: вам 54 года, дотяните до 55 и разведитесь с мужем, потому что муж — ее ровесник. Станете пенсионеркой, и ваш сын получит возможность не служить.

После этих статей она мне предложила: вы не могли бы написать для «Новой газеты»? А я же не журналист, как я могу писать? Но она отобрала один мой текст, и этот текст был напечатан в «Новой газете». А потом она попросила меня дать интервью Зое Ерошок. Тогда, в 1995 году уже шла война в Чечне, а я вел себя просто внаглую, не собирался никого призывать, призывать этих ребят в армию — невозможно, это убийство. Офицеру тогда можно было брать 10 суток, по семейным обстоятельствам, причем — сколько угодно раз, и я брал эти 10 суток и валял дурака. Думал: надо отойти от этого преступления. И вот Зоя опубликовала свой текст, двухполосный или больше, и он назывался так: «Майор Измайлов: не хочу призывать в эту армию».

После этой статьи меня вызвали в областной военкомат (это на площади Революции в Москве), и стали демократично ставить на место. Демократичное же время было. А я тогда в Чечню не собирался, но после этого сказал, что поеду. Я понимал, что еду туда не воевать, а учить солдат и офицеров, как нужно относиться к мирному населению, потому что я видел — очень много грязи было. Отправил в Израиль жену и дочку, а сам остался.

В это же время произошло одно ЧП: погиб мой призывник, первый погибший в Чечне солдатик, который отслужил полгода, — Паша Голенко, 18 лет ему было. Гроб привезли два офицера, боялись, что их побьют, я их взял к себе домой. Но бить их было некому, потому что мать Паши, Людмила Анатольевна Голенко, воспитывала двоих детей без мужа, одна, и младшему было 10 лет, а старшему 18. Я Пашу похоронил. И сказал, что этим преступлением я больше заниматься не буду. Лучше уж самому идти туда, куда посылают моих призывников.

А на поминках произошел еще один случай. Выступали школьные учителя Паши, его сокурсник, который учился в Жуковском авиационном техникуме. И все к этим двум лейтенантикам, которые привезли гроб, доброжелательно относились. Хотели накормить-напоить, внимание уделяли. Они напились, и один из них так расчувствовался, что подходит ко мне и говорит: «Товарищ майор, я вернусь в Чечню и там погибну, но я очень хочу, чтобы вы похоронили меня». Я понял, что второго гроба уже не перенесу.

После моей публикации в «Новой газете» на меня вышла еще и программа «Взгляд», Саша Любимов сказал мне, чтобы я выступил во «Взгляде». Я ответил, что если я выступлю, то все поймут, зачем я еду в Чечню, и меня не отправят туда. Давайте, говорю, я несколько месяцев прослужу и тогда дам любое интервью. Но Саша через день опять позвонил. Вам, сказал, гарантии генерал-полковника Семенова (а это — командующий сухопутными войсками России) подойдут? Подойдут. И 24 октября 1995 года я выступил во «Взгляде», а уже через три дня был приказ Семенова о командировании меня в Чечню. (Майор Измайлов датирует эту программу октябрем, а телекомпания «ВиD», выложившая видематериал в сеть — ноябрем. — Н.Р.)

И вот я уехал в Чечню. Мне на выбор давали разные должности, но мне было абсолютно все равно. Кем назначите, тем и буду. Я знал, что не буду работать на любой должности, а буду делать то, что я считаю нужным. И вот я стал офицером управления отдельной 205-й бригады, которая находилась в Чечне. А после этой программы «Взгляд» ко мне начальство в Чечне стало относиться настороженно. Это повысило мой статус, мол, лучше бы его не трогать. И стал я через некоторое время делать, что хочу. Что хотел, то и делал.

— А что значила ваша должность?

— Чем конкретно я должен был заниматься? На такую должность меня поставили смешную: офицер по государственной подготовке. Государства нет, отношение государства к своему собственному народу — ужасное, а ты должен быть офицером по государственной подготовке, то есть политику государства пропагандировать в массы. В Советской армии был пропагандист, а здесь — вот такая интересная новая должность. Конечно, я этого ничего не делал, но должность у меня была.

— То есть как бывший советский политрук?

— Ну да, это одна из разновидностей, — политическая работа в армии.

— У вас было какое-то специальное образование для этого? Как так получилось, что вы этим стали заниматься?

— Я закончил военно-политическое училище в Новосибирске, служил заместителем командира роты, батальона по политической части. В Афганистане тоже был заместителем командира батальона по политической части. Но я никогда не был пропагандистом.

И вот поставили меня на эту должность. Непосредственно личного подчиненного состава у тебя нет, но ты как бы пропагандируешь политику партии для подчиненных — солдат и офицеров в Чечне. А что можно было там пропагандировать? Политика Ельцина, когда он понял, что все ужасно, что в основном погибает мирное население, дети, была такая: ни мира, ни войны. Как лозунг Троцкого. А военные не знали толком, что делать. Воюешь — тебя критикуют, не воюешь — погибаешь, а боевики начинают активизироваться. В Чечне была каша, и вот эту кашу я должен был пропагандировать. Конечно, я этого не делал.

Буквально через месяц-два моей службы в Чечне, подоспели Саша Любимов и Дима Муратов. Они приехали в феврале 1996 года снимать программу «Взгляд». Вместе с ними Макаревич приехал, группа «Чайф», — это все одна команда была. И их поручили мне, и я организовал эту программу «Взгляд». Вызвал всех тех солдат, сирот, у которых не было родителей, которых некому было защитить, всех офицеров, которых я хорошо знал…

Программа вышла 23 февраля и понравилась, с одной стороны, военным, а с другой — боевикам. Это было не последнее мое выступление во «Взгляде», их было несколько. Мой авторитет еще более вырос.

Когда начались боевые действия, меня направили забирать трупы, договориться об этом с боевиками, хотя я их не знал и впервые видел, но в меня не стреляли потому, что они видели мои выступления. Они знали меня и говорили мне: «Мы знаем вас, вы — майор Измайлов, вы хорошо относитесь к своим солдатам». Чеченцев послали туда, гаишников посылали, — им не давали боевики трупов, а мне давали.

А весной 1996 года меня назначили членом комиссии по выборам президента России среди наших войск. Наши войска находились везде, и моя задача заключалась в организации выборов. Так как многие участки боевики просто уничтожили, то избирательными участками, где голосовали местные жители, были автобусы. В автобусе были как бы кабинки. И я мотался по всей Чечне — больше, чем другие.

— Вы должны были агитировать за Ельцина, правильно?

— Нет, я должен был проводить выборы. Кандидатов было много, но армия выступала за Ельцина, а я лично выступал за Явлинского. И проводил выборы.

— Вы за Явлинского в армии в 1996 году выступали — это же такая демократия!

— В 96-м году там демократией и не пахло, там 99% бюллетеней вбрасывали за Ельцина. Ельцин победил, я все-таки исхожу из того, что он победил, говорю, исходя из того, что видел, что я знаю. Я знаю, например, количество избирателей среди военнослужащих в Чечне. То, что говорят о сотнях тысяч, — это ерунда. Эта цифра не доходила даже до 45 тысяч, но реально почти все они проголосовали за Ельцина. Я не скажу, что они были настроены голосовать так, просто офицеры говорили им: пока не проголосуете, не уволитесь, не уедете домой. Солдаты должны были уволиться в июне максимум, а их держали до 3 июля, до второго тура. Да даже если бы они проголосовали по-другому… Но реально большинство среди военнослужащих в Чечне проголосовало за Ельцина. Кроме выборов президента, кстати, там были выборы и в чеченский парламент. Наши военные не знали, за кого проголосовать в парламент, и даже проверяющие из Москвы никого не знали, а я их всех знал. Говорю им: голосуйте за такого-то. Они проголосовали за того, за кого я сказал.

Ужасно было. Но так же, как бюллетени вбрасывались за Ельцина, так и я вбрасывал их за Явлинского. Я читал его выступления, читал программу «500 дней», видел, что это единственный человек, который хоть что-то хочет сделать для России, который выступает против этой войны. Остальные, в том числе Жириновский, Зюганов, все кричали: накажем и так далее. А Явлинский — единственный человек, который выступал против этой войны. То есть демократией там не пахло, в том числе с моей стороны. Поступал так же, как они. Так же преступно, как они. Только они — за Ельцина, а я — за Явлинского.

И вот 3 июля, когда был второй этап выборов, в моей жизни произошло два события. Во-первых, командующий Северо-Кавказским военным округом генерал-полковник Квашнин, будущий начальник Генерального штаба, решил посетить грозненскую разрушенную церковь, проведать живущих при церкви пожилых людей и какую-то помощь им оказать. Но как ехать в Грозный? Все боятся, все испугались, «заболели» и так далее. И он спрашивает у замкомандира бригады в Ханкале, моего товарища, полковника, кто его сопроводит. А я ему говорю на ухо: предложи меня. И он говорит: вас будет сопровождать замполит. А Квашнин спрашивает: какой замполит? Он был с юмором, отвечает: мой личный замполит. И вот я Квашнина сопровождал в грозненскую церковь. А до этого Квашнин, зная мои выходки, но не видя меня, говорил: убрать, чтоб я этого майора больше здесь не слышал! И вот я сопровождаю его в грозненскую церковь, а он не знает, что сопровождает его тот самый майор, про которого он так сказал. Интересный у нас был разговор, и я понял уже, что у нас — полное доверие, когда мы ехали обратно, почувствовал спиной (я с водителем сидел, а он сзади с порученцем), что доверие ко мне растет с каждым пройденным километром. И уже осмелел, поворачиваюсь и говорю: «Товарищ генерал, разрешите слово сказать». Ну, говори, отвечает. Я говорю, что, по-моему, мы неправильно ведем переговоры с боевиками. Спрашивает, а как надо? Мы их с позиции силы ведем, говорю, а надо что-то нетрадиционное. Ну хотя бы в футбол с ними сыграть. А он говорит: да их так мало, что на футбольную команду не наберется. Это было 3 июля 96-го года. А в августе, через месяц, в Грозный зашли тысячи футбольных команд. Со стороны командующего, генерал-полковника, который потом стал начальником Генштаба, это была определенная недооценка противника, вот эти его слова. Хотя они в шутку сказаны, но реально это было так.

В августе 1996 года, когда боевые действия закончились, на меня посмотрели так: а почему это боевики к нему относятся хорошо? То, что у других не получается, у него получается. И вместо того, чтобы меня орденом наградить, вызывают к командиру бригады, генералу, и он мне говорит в присутствии проверяющих из Москвы, тоже генералов: ты, говорят, не давал разведчикам, ФСБ воевать? Ты почему ездил к боевикам без головного убора? Я говорю: чтобы они узнали меня и не стреляли. На каждое его слово я давал ответ. Мне было смешно все это. И генерал мне говорит: я решу, что с тобой делать. И вот меня отправляют в отпуск, да еще дают путевку в калининградский санаторий. Дают 90 суток — максимальный отпуск, что я заслужил в горячей точке.

Я должен был уезжать 9 сентября. Блуждаю по Ханкале, а тут начались и закончились переговоры Лебедя с Масхадовым, и замминистру внутренних дел нужно было выехать в центральную комендатуру и вести переговоры с боевиками. В этих переговорах должен был участвовать офицер Генерального штаба, который занимался заложниками, — Виталий Иванович Бенчарский. А он что-то завозился со своей служебной «Нивой» и решил поехать на переговоры сам, хотя его сопровождать должна была охрана, и российские спецназовцы, и ичкерийские боевики, тоже спецслужбы. Но он не успевал. Увидел меня и говорит: «Вячеслав Яковлевич, вы не могли бы меня сопроводить в центральную комендатуру в Грозном? Говорят, что, когда вы без головного убора ходите, боевики вас узнают и не стреляют». Я говорю: «Я бы с удовольствием вас сопроводил, но мне не разрешили к КПП ближе ста метров с нашей стороны подходить». Он говорит: «Вам запретили подходить, но вам же не запретили подъезжать? Мы подъедем». И вот мы с ним благополучно подъехали к центральной комендатуре. А там уже находились боевики — Масхадов, министр внутренних дел Махашев и так далее. И все они, кого я вообще не знал, стали ко мне подходить и обниматься. Со мной, с майором российской армии. Виталий Иванович увидел, как ко мне относятся, и сказал мне: «Вячеслав Яковлевич, вы должны работать с нами». Мне назавтра нужно было выезжать в отпуск, но он решил все вопросы с командованием, и я был прикомандирован к офицерам группы президентской комиссии по освобождению заложников. И стал заниматься этой работой. Ну, это долгая работа, я в своей книге об этом написал.

— Почему они стали вас обнимать?

— А я скажу. Масхадов был полковником Советской армии, причем начальником артиллерии дивизии, Дудаев — генералом, они были офицерами. И вот — война в Чечне. У всех офицеров, у всех солдат, и я это видел, к Чечне было такое отношение: «Да мы их задавим, да мы их уничтожим!». Как к зверям. Как к злым чеченцам, как Лермонтов говорил. А тут вдруг они видят, что один офицер не только не ведет себя так, но и говорит хорошее о чеченцах. Увидели, что есть среди офицеров такой человек, который по-доброму к ним относится, отзывается о них хорошо, как о людях. Офицер, который находится в Чечне. И вот они стали ко мне подходить и обниматься.

— То есть вы были первым для них человеком, который про чеченцев отзывался хорошо, и этого было достаточно?

— Всем остальным было безразлично, боевики-не боевики, для них были просто чеченцы. А я чеченцев знал, с ними служил, жил в Дагестане, много бывал в Грозном.

А второе событие — я выехал в Грозный по каким-то делам. А меня люди узнавали, подходили ко мне, и вот ко мне подошел пожилой человек и говорит: «Я — директор 3-й школы в Гехи». Это селение в Урус-Мартановском районе. И он говорит: пришли российские военные, спрашивают у меня: в твоем доме есть боевики? Нет, только дети. Но они стали стрелять, тяжело ранили сына и тяжело ранили дочь. Помоги, говорит. Мобильных же тогда не было, но в избиркоме находился прямой московский телефон, и вот по нему я позвонил в «Новую газету» Диме Муратову. Сказал, что вот такое положение, это нужно отснять, об этом рассказать. И попросил прислать корреспондента. И позвонил Саше Любимову, тоже попросил его прислать корреспондента. Через день они прислали — и Дима Муратов, и Саша Любимов. И с ними, с этими корреспондентами, я поехал в селение Гехи, никому из начальства ничего не говоря. Единственный, кому сказал, — замкомандира бригады, он ко мне по-товарищески всегда относился, — «афганец» был, как и я. Я ему говорю: «Марат, прикрой меня. Меня сутки не будет, через сутки я буду стоять в строю как положено». И я поехал с ними в Гехи и ночевал там. Они отсняли разрушенную школу, сожженную мечеть, а через два дня, в пятницу, показали в программе «Взгляд». И разрушенную школу, и сожженную мечеть, и меня показали, как я хожу там, встречаюсь с людьми, как люди ко мне обращаются.

На следующий день меня вызывает командующий группировкой министерства обороны генерал Шаманов (сейчас он — председатель комитета Государственной думы по обороне) в штаб группировки. Сидят три его заместителя, он — четвертый, и в их присутствии он мне говорит: «Ты почему, майор, мне не сказал, что Любимов здесь?» Я говорю: Любимова здесь не было, были его корреспонденты. Я тебя размажу, говорит, и уничтожу. И вот тут я испытал наслаждение, а не страх. Наконец-таки заметили! Эта дерзость оборачивалась раньше против кого угодно, но не против меня. Я, говорю, скорее, три раза пробегу вокруг Грозного, чем вы это сделаете. Заместители все сидят, набрав воды в рот, опустив глаза, и где-то минуту Шаманов не знает, что ответить. Я уж подумал, не переборщил ли я, все же, хоть и военные начальники, но — люди же. Через минуту Шаманов очнулся: «Вон из моего кабинета!» Как банально, думаю. Выхожу. Но не успел выйти из штаба, как меня догоняет его телохранитель: «Генерал попросил вас вернуться». Возвращаюсь, а он уже не криком разговаривает, спокойно. Видимо, подумал, что кто-то влиятельный за мной стоит, поэтому я такой наглый. Ты, говорит, майор, слишком вольно себя здесь ведешь. У тебя что, начальников нет? С этой минуты я буду лично твоим начальником, буду ставить перед тобой задачи, и ты три раза в день будешь передо мной отчитываться. Я сказал «Есть!», вышел из кабинета, а сам думаю: ты меня днем с огнем не найдешь больше. Тут вся Ханкала меня знает, каждый блок-пост.

Где-то через час заместитель Шаманова, Владимир Иванович Сидоренко, ко мне подошел и говорит: «Слава, тебе надо уехать в Москву». То есть — дезертировать? Он говорит: «Дана команда разведчикам тебя ликвидировать». Такие слова он мне говорит, а я тогда их воспринимал серьезно, хотя сейчас и думаю, что, может, напугать меня хотели? Я ему говорю, что я — офицер 205-й бригады, и где мне находиться, решаю не я, а мое командование. Скажут мне куда-то поехать — сделаю. А в Москву ехать, дезертировать я не собираюсь. Уезжай, говорит, хотя бы в аэропорт Северный (там находился штаб бригады). Но я отказываюсь: мне прикажут туда уехать — я уеду. Иди тогда в свой номер в общежитии, говорит, тебе обед туда принесут.

Лежу я в своем номере, смотрю в потолок и думаю: у меня личное оружие — автомат, пистолет. Я часто езжу в Грозный. А если какой-то мальчик увидит майора на БТРе, у которого убили родителей, и он захочет этого майора убить, то мне что, надо первым применить оружие и убить этого чеченского мальчика? Я этого не хочу. А, если Шаманов дал команду разведчику, какому-то офицеру, меня ликвидировать, а у этого офицера тоже есть мать, жена, дети, мне что, надо опередить его и выстрелить в него первым? И этого я не хочу. И думаю: а зачем мне оружие вообще нужно? Пошел на склад, никому ничего не говоря, сдал свой автомат и пистолет — свое личное оружие. Это сразу после выборов было, в июле.

А в августе начались боевые действия. Меня послали в центр Грозного, а у меня нет оружия. Думаю: елки-палки, не только наши не поймут, боевики не поймут — майор на войне да без оружия. Нацепил на себя кобуру, а в кобуру положил гранату. Мне командир бригады говорит: «Где твой автомат?» Уже в машине, отвечаю. Он меня послал на целый месяц, и я был на боевых действиях без оружия. Ездил к чеченцам, договаривался по поводу пленных, убитых.

Закончились боевые действия в Чечне, последний наш солдат вышел оттуда 31 декабря 1996 года. Мою 205-ю бригаду перевели в Буденновск, несколько дней я там побыл, и меня, как неблагонадежного, отправили в Москву, откуда я и прибыл. Пусть, мол, они твою судьбу и решают.

Я приехал. Как пришедший с войны, я год мог находиться за штатом. Но меня не собираются никуда ни в какую часть назначать! А деньги получаю. И что мне делать? Я пошел в «Новую газету», в которой придумали акцию «Забытый полк». (По данным Дмитрия Муратова, акция «Забытый полк», организованная «Новой газетой» и Юрием Щекочихиным, представлявшим и газету, и думскую фракцию «Яблоко», помогла спасти 171 человек. Об этом он рассказывал изданию «Гефтер», вспоминая Щекочихина вместе с журналистом Борисом Минаевым. — Н.Р.)

Войска из Чечни вышли, но больше 1500 человек остались в Чечне или убитыми, или пленными. Кому заниматься этой акцией? И вот Муратов решил, что должен заниматься я. Но так как я числюсь в министерстве обороны, то меня не назначают ни на какую должность, хотя фактически я работаю в «Новой газете». Вышло несколько моих статей. И тут, видимо, военные почувствовали: что ж мы сделали? Его отправили, он ничего не делает, находится за штатом, работает в «Новой газете» и какую-то чушь пишет про нас.

Меня вызывают в округ, в начале марта 1997 года, и прикомандировывают к 27-й бригаде, она находится в Теплом Стане в Москве. Это была десантная бригада, а потом стала мотострелковой. Ни на какую должность не назначают, но я, как прикомандированный, должен ходить на службу. Прихожу. И что мне поручают? Писать прошлогодние планы для проверяющих! Приказы, которые не писали вовремя, — чтобы показывать проверяющим, что у нас есть прошлогодние планы политико-воспитательной работы. Я и пишу так же, как они меня назначили, — с юмором, какую-то чушь, с одной извилиной. Думаю: ведь надо было две войны пройти, Афганистан и Чечню, чтобы писать им прошлогодние планы! Они почитали и отстранили меня от этих планов, подумали: что ж мы сделали, допустив его до такой работы?!

А в это время Никита Михалков снимал свой фильм «Сибирский цирюльник», и в съемках участвовали военнослужащие 27-й бригады. Идиотизм заключался в том, что вот этих ребят, которые участвовали в съемках, забывали покормить, и среди солдатиков начался бунт. А кто усмирял этот бунт? Офицеры-лейтенантики. Получалось что-то мордобойное. И расследование этого мордобоя поручили мне. И, когда я стал писать отчет по этому расследованию, начальство подумало: «Ну, елки-палки, пусти козла в огород! Что ему ни поручи, все делает наоборот. Поручили такое дело, которое сейчас на весь мир ославит». И срочно забирают у меня это расследование. Приглашают откушать обед в бригадную столовую, где генералы сидят. И решили, что лучше ничего не поручать, утомить бездельем, хотя я все равно числюсь в министерстве обороны.

А безделье — это хорошо! В этот момент, в начале апреля 1997 года, Дима Муратов и Юра Щекочихин отводят меня в Кремль. Секретарем совета обороны был тогда Юрий Батурин, космонавт будущий. Отводят меня к Юрию Батурину в Кремль, и мне говорят: «Лучше всего в этой жизни у тебя получается освобождение заложников. Так им и занимайся». И Батурин говорит: «У меня, правда, плохие отношения с министром обороны, он все сделает наоборот, но ты не обращай внимания. Занимайся этим делом, освобождением заложников, я за все отвечу». И Дима Муратов и Юра Щекочихин мне говорят: занимайся «Забытым полком», езди в Чечню за заложниками, а зарплату получай в 27-й бригаде. А я подумал: как мой статус вырос, вон куда, в Кремль, меня пригласили! Но, черт возьми, я — офицер министерства обороны, и кто меня в Чечню посылает? Комиссия президентская не посылает, военные не посылают, к «Новой газете» не относишься, то есть — едешь на свой страх и риск, а если попадешь в заложники, то кто тобой будет заниматься? Что же мне делать? И вот я почувствовал себя Остапом Бендером и Кисой Воробьяниновым в одном лице. Первая моя поездка в Чечню была в начале апреля 1997 года, вместе с Юрой Щекочихиным и председателем Законодательного Собрания Московской области Шматовым. Мы вытащили четверых. И вот после этого пошло. И до середины 1998-го числился за штатом 27-й бригады в Теплом Стане, приходил один раз в месяц на работу получать зарплату, а работал на «Новую газету». Полтора года в таком положении был.

— Ситуацию, в которой вы оказались, совершенно трудно представить где-либо еще — все еще военный, но при этом — журналист.

— Причем, — единственной демократической газеты в России! Я полтора года еще носил погоны, а 6 июня 1998 года меня уволили на армейскую пенсию. Но, пока я работал фактически в «Новой газете», никто меня не трогал, потому что время было непонятное, демократическое. А результат-то у меня был! Все эти полтора года я освобождал из плена в Чечне не только российских военнослужащих, но — женщин, детей, стариков. И меня не трогали. Боялись тронуть.

Фото Анны Артемьевой/ «Новая газета».

— Их, спасенных вами, — больше двухсот?

— Я никогда не считал, занимаясь людьми, сколько освободил. В моей книге пишу, что — 170 с чем-то, там есть этому объяснение. Я знал, что некоторые из тех, кем я занимаюсь, погибают. Их убивают. Им отрубают головы. Но я делал все, что мог. И более того, спецслужбы начали на меня выходить, они приходили в «Новую газету», просили меня работать на них, давали мне своих людей, — и ФСБ, и управление по борьбе с организованной преступностью, которые работали со мной, помогали мне. И генеральная прокуратура в лице первых лиц помогала. Тогда был генеральным прокурором Скуратов, а заместитель генерального прокурора — Михаил Борисович Катышев. Они в чем стали помогать? Они решали вопрос об изменении меры пресечения кому-то, кто сидел за уголовное преступление, изменяли содержание под стражей под подписку о невыезде. И так я решал вопросы по вызволению людей из Чечни. Боевиков у нас уже не было — кого-то обменяли, кого-то расстреляли. Да и не могла генеральная прокуратура пойти на то, чтобы я убийцу менял на кого-то. Нет. Я забирал заложников [в обмен на тех, кто содержался под стражей] за нетяжкие преступления, допустим мордобой или наркотики (и то, если они не были еще осуждены, а числились за прокуратурой или за милицией, если сидели на предварительном следствии). Делалось это законно. Если [содержащиеся под стражей люди числились] за судом, то уже — все, генеральная прокуратура не могла в этом помочь. Но здесь была уже моя позиция — я не менял один к одному. Я просил родственников, у которых кто-то сидел в российской тюрьме, вытащить минимум трех человек. Ты мне трех дай, после этого твой выйдет. А однажды я за одного взял семерых.

Со мной разные люди из «Новой газеты» ездили. В Панкисское ущелье Грузии, где были боевики в то время, ездили Эльвира Николаевна Горюхина и Елена Милашина. Со мной работал Игорь Бедеров. Я брал с собой в поездки Михалыча (зам. главного редактора Сергея Соколова — Н.Р.). Эльвире Николаевне, когда я ее первый раз взял, было уже 65 лет, и она сказала мне такие слова: у меня нет ни мужа, ни детей, некому за меня плакать. Она же психолог была, причем — профессор психологии Новосибирского государственного университета, и вот я увидел, как она работает с людьми, которые ко мне приходили, — и чеченцы, и матери, у которых пропали дети. Я подумал, что мне нужен такой человек. Нашим солдатам, которые находились в плену, боевики говорили: вернетесь в Россию, вас или расстреляют, или посадят на большие сроки. И многие боялись выходить из плена. Или матери… У единиц дети были живы, а у большинства — лежали в чеченской земле убитыми. И надо было работать с этими матерями. Кому? Мне нужен психолог, мне нужен такой человек, как Эльвира Николаевна.

Детьми я занимался, женщинами занимался. В 2001 году я освободил свою последнюю заложницу — Светлану Кузьмину. Она находилась в заложниках два года и два месяца, с 1999-го по август 2001 года. Они находились вместе с французским журналистом Брисом Флитьо, которого выкупили за деньги. В России же иностранцы — льготники, сначала их выкупают, а наши никому не нужны.

Как она попала в заложники? Была такая мать из Самары — Надежда Чегодаева, ее сын был в Чечне, служил в 81-м полку и пропал без вести в январе 1995 года. Она искала его четыре года, по всей Чечне, не могла найти. Ну а что взять с несчастной матери, которая без средств четыре года ходит по Чечне? Похитители людей ей сказали: привлеки для их освобождения каких-то авторитетных людей, журналистов. В Самаре знали о бедственном положении этой женщины, к делу подключились самарский журналист Виктор Петров и активистка женского движения Самары Светлана Кузьмина. Они вместе с Надеждой приехали в Чечню, это был 1999 год, середина лета, и их обоих взяли в заложники. Надежду отпустили, она никому не была нужна. Вся Самара встала на уши. А Дима Муратов же из Самары родом… Подходит ко мне и говорит: сделай что-нибудь для их освобождения. Я знаю, говорит, у тебя очередность какая-то есть, но сделай. А я уже давно был в деле.

Мне многое мешало. Мешала вторая начавшаяся война, мешало то, что боевики не сидели на месте, а по горам с собой таскали заложников. Мешало ГУБОП, которое договорилось с одним бизнесменом, что он за деньги выкупит заложников, если генпрокуратура от него отстанет. Генпрокуратура занималась этим делом в течение многих месяцев, а в конце концов сказала: нет, вор, бандит и убийца должен сидеть в тюрьме. И этого бизнесмена посадили. Что мне делать? Взялся я за дело. Ни у какого ФСБ не спрашивал разрешения, а договорился с сидящим в следственном изоляторе Лефортово Лечи Исламовым, Лечи-Бородой, как его звали. Говорил с ним по телефону. Люди, которые сидели, даже — в Лефортово, имели мобильные телефоны. Я говорил с ним и через адвоката, передавал записки, и говорил непосредственно по мобильному, по ночам. А что, эти тюремщики ФСБ не знали, что я разговариваю по телефону? Знали. У них просто другого выхода не было. И они с этим мирились. Я Исламову сказал так: ты помогаешь мне освободить Светлану — я помогу тебе. Тебя ФСБ хочет посадить на двадцать лет или убить там. А жена Лечи Луиза мне говорила: если мы вытащим Светлану, а у тебя что-то не получится, то я со своим ребенком буду жить в твоем кабинете в «Новой газете». И вот Исламов мне помог, написал боевикам, передал информацию, те передали ее одному из главарей, который находился в Грузии. Тот написал письмо боевикам, которые ее удерживали. Письмо их главаря, боевика, было такого содержания: «Отдайте женщину, подонки». И они мне отдали Светлану Кузьмину.

А, когда мне помог Лечи Исламов по освобождению Кузьминой, я его не бросил. Меня вызывает Ахмад-Хаджи Кадыров, отец Кадырова, в «Президент-отель». Он — уже глава администрации Чечни. Один на один мы с ним говорили. Он мне говорит: ты что, — председатель Верховного суда? Ты что, — генеральный прокурор России? Ты почему даешь обещания родственникам, что, если они освободят Кузьмину, то поможешь в освобождении Исламова? Я говорю: я не председатель Верховного суда и не генеральный прокурор, но я знаю технологию. Моя задача — не освободить его, не поменять баш на баш. ФСБ хочет дать ему двадцать лет, а моя задача — чтобы он получил меньше десяти. И, если он получит меньше десяти лет, то тогда я напишу в комиссию по помилованию Приставкина, — добьюсь того, чтобы его помиловали, или чтобы условно-досрочно его освободили.

Суд над ним был в Краснодаре. Я взял Светлану, освобожденную им, поехал на суд. И выступал в качестве свидетеля. Говорил, что знаю, он участвовал в незаконных вооруженных формированиях, но он не похищал людей. Я знаю всех, кто похищал людей. И доказал, что людей он не похищал.

— Вячеслав Яковлевич, я помню ваши рассказы про Березовского. Они совершенно не стыкуются с тем, что сейчас про него вспоминают. Его воспринимают как человека, который был совершенно циничным, чудовищным магнатом, который делал деньги на всем, что возможно. У вас же — совершенно невероятные рассказы про этого человека — о том, что он спасал солдат.

— Не только солдат, и журналистов тоже.

— Существует версия, что Березовский делал вид, что спасает людей, потому что он знал, что можно в какой-то момент их продать. При этом же говорят, что, имея возможности государственного человека, служащего, он пытался закончить войну. Как это все было на самом деле, по вашему представлению?

— Какой человек был Березовский, какой у него характер, я абсолютно не знаю. Я не делаю вывод, плохой или хороший. Но то, что он делал, не мог делать больше никто. Корреспонденты центрального телевидения, попавшие в заложники, — Роман Перевезенцев и Вячеслав Тибелиус, были вытащены за деньги Березовским. Корреспонденты программы «Взгляд» Ильяс Богатырев и Владислав Черняев вытащены за деньги Березовским. По ним я работал. Моя задача была выяснить, у кого они находятся, и я выяснил. После этого они вышли на Березовского. Их вытащили за деньги.

Со мной в Ичкерию ездил Любимов. При этом спецслужбы, руководство ФСБ, руководство МВД говорили ему, и это он мне говорил перед поездкой: поедешь, мол, с Измайловым — станешь заложником. Я ему сказал: «Саша, там находятся твои люди, но, если не хочешь — не езжай. Я стопроцентную твою безопасность гарантировать не могу, но сделаю все, чтобы мы вернулись обратно». И Саша Любимов два дня был со мной в Ичкерии. Мы спали на одной кровати, а боевики с автоматами с той стороны комнаты, где мы спали, охраняли нас.

Майор Измайлов в программе «Взгляд». Кадр из телевизионной трансляции от 24 ноября 1995 года.

Отец Владислава Черняева, которому тогда было 19-20 лет, главный оператор ВИДа Эдуард Анатольевич Черняев, был со мной в Чечне дважды, говорил: «За деньги или без, спасите сына!» Я знаю мнение журналистов, которых вытащили, — они благодарны Березовскому за помощь в своем освобождении.

Журналисты пропадали не только с ОРТ. Журналисты с «Радио России» и ИТАР-ТАСС были выкуплены на деньги Березовского. Журналисты НТВ Елена Масюк и двое с ней, оператор и видеорежиссер, были выкуплены на деньги Гусинского, но помогал Гусинскому Березовский. Более того, я знаю посредника, который получал определенную сумму, он сейчас живой, находится в Чечне. Я знаю и тех, кто держал этих журналистов, но их уже нет в живых. Это не просто бандиты какие-то. Похитителей было много, но один из главных, тот, который держал группу Елены Масюк, группу Ильяса Богатырева и Владислава Черняева, был замминистра шариатской безопасности Чечни Нурди Бажиев. А его земляк в селении Катыр-Юрт Ачхой-Мартановского района Али Итаев, командир бригады спецназа в Чечне, был с ним в доле. И получилось так, как получалось всегда с людьми, которые не умеют делить грязные деньги. Два земляка, Итаев и Бажиев, получив эти огромные миллионы за группу Масюк, за группу Черняева и Богатырева, их не поделили. Али Итаев убил своего друга и земляка. А потом чеченцы убили и Итаева. Заложниками у них были не только журналисты, но ребята из Израиля, и другие.

А Березовский не только за российских журналистов платил, за иностранных тоже. Англичане Камилла Карр и Джон Джеймс были выкуплены на деньги Березовского. Свои ли это были деньги или деньги правительства, я не знаю.

— Существовала такая конспирологическая теория, что он сам организовывал похищения, а потом сам спасал этих людей.

— Вранье это все. Я с каждым боевиком имел дело, который занимался похищениями. С каждым. Я имел дело с Радуевым, лично с ним встречался, причем несколько раз. Я имел дело с Доку Умаровым, у него в доме в Москве даже был, когда он был секретарем совета безопасности у Масхадова. Знаю этих людей. Знаю, какое впечатление они на меня произвели, особенно — Умаров. Тогда, 20 лет назад, я понял, что это зверь, который близко не стоит рядом с Масхадовым. Уголовник натуральный.

Все это вранье, что говорят о Березовском. Он мог делать «мину» — с кем-то встречался, садился в самолет, вылезал из самолета, создавал какую-то показуху для своего имиджа. И действительно платил деньги. Но похищениями людей не занимался, иначе бы поспособствовал похищению меня в первую очередь. Потому что я определял, где многие из этих людей находятся, а Березовский даже не знал, где они, у кого… Никогда ни с кем у него не было договоренностей, ни один человек не скажет. Посмотрел бы я на такого человека, кто бы сказал. Поговорил бы с ним.

Лично с Березовским я встречался один раз, в декабре 1997 года. Познакомили меня с ним в его офисе чеченцы, они виделись с боевиками и были посредниками. И еще один раз у меня был с ним телефонный разговор.

— В приемной ЛогоВАЗа познакомили?

— Да. Они привели меня туда. Кстати, одного из них убили, а второй находится сейчас на Западе. И вот за круглым столом мы сидели, Березовский предложил нам еду, в ЛогоВАЗе покушать.

— Есть версия, что Березовский закончил первую чеченскую войну. Что вы про это думаете?

— Я думаю следующее. Официально работал над ее окончанием генерал Лебедь, прошедший Афганистан, бывший секретарь Совета безопасности России на тот момент, занявший третье место на выборах президента России.

Лебедь начинал не с Чечни, он начал с Приднестровья, и, прошедший Афганистан, командующий десантными войсками России на тот момент, став командующим армии, сказал такие слова: «Все, навоевались». Две трети погибших в Чечне — не от чеченцев, не от боевиков, две трети погибших — от своих, в результате неосторожного обращения с оружием, неумышленного убийства друг друга или самоубийства. Мы воевали в основном сами с собой, — больше, чем с противником. Я иногда думал во время боевых действий: елки-палки, неужели Бог сверху этот идиотизм не видит? И я преклоняюсь перед Лебедем за то, что он остановил эту войну. Может быть, — Березовский руками Лебедя, но я этого механизма не знаю.

Я уже сказал, что с Березовским я встречался один раз, и один раз был телефонный разговор с ним, про одного москвича, который возил гуманитарную помощь в Чечню. Это был 1998 год. Забрали и его, и гуманитарную помощь, и его коллегу из Владикавказа, и в одну яму посадили. Того, своего, из Владикавказа, Дзасохов, будучи президентом Осетии, за деньги освободил. А второй остался в заложниках, и бандиты требовали деньги за него. Леночка звали его жену, а его — Дима, он сейчас работает в Москве, профессор. Она в моем присутствии в обморок упала. Я ей говорю: «Я помогу». Она мне говорит: «Вы же знаете Березовского? Пусть Березовский поможет». И с Северного Кавказа я позвонил Березовскому в Москву. Так и так, боевики требуют денег. Березовский сказал: «Придите ко мне, спокойно с вами поговорим». Не отказал. Я говорю, что прийти не могу, потому что нахожусь на Северном Кавказе. Пусть, говорит, кто-нибудь от вашего имени придет. Но позвонил одному, другому… Говорят, что с ума я сошел…

У меня самого было 6800 долларов — деньги, которые я заработал за год службы в Чечне, двадцать окладов денежного содержания получил. Семья уже уехала в Израиль, а деньги я держал у моей тети в Москве, на Речном вокзале жила. В рублях держать было нельзя, — девяностые же годы, они сегодня — столько, а завтра уже все уничтожены, и вот она перевела их в доллары. Я нахожусь на Северном Кавказе вместе с женой заложника. Звоню тете в Москву, ей было под 70, и говорю: придет человек, скажет, что — от меня. Ты ему передашь все эти мои 6800 долларов. Она говорит: я боюсь, никого не знаю, никому не хочу открывать. Не бойся, говорю, я тебе пароль скажу. Ты скажешь: «Я — Мальвина». А человек, который придет, скажет: «Я — Буратино».

Пришел человек, родственник этого Димы, который находился в заложниках, еще шести утра не было. Но тетя боялась, вышла из своей квартиры на Речном вокзале, на пятом этаже, надела платочек и подметает на лестничной клетке. Смотрит — человек пришел, звонит в дверь. Говорит: «Скажите, пожалуйста, вы случайно не Буратино?» А он ей: «А вы случайно не Мальвина?» Так они друг друга узнали, и тетя отдала все мои сбережения. Мы их дополнили, еще где-то они взяли деньги. И вытащили этого человека. Я пять лет занимался освобождением, с 1996-го по 2001 год, но это — единственный раз, когда я заплатил деньги, вынужден был.

Что стало с этим человеком? Он вернулся в Москву, к себе домой, и в первый же день его возвращения мы с Эльвирой Николаевной были у них в гостях. И как раз в это время Галина Волчек, директор театра «Современник», обратилась. Пригласила в «Современник», сказала: мы ставим спектакль «Три товарища» по Ремарку, нам нужен человек, который прошел войну, побывал в плену, видел все это и сможет играть в спектакле. Кого из солдат вы можете предложить? Я говорю: солдаты, которых я вытащил, — все ненормальные, больные. Какой спектакль? Они еле до дома добрались. И в этот момент Эльвира Николаевна, которую я взял с собой, говорит: «А давайте Диму используем!». Диму, которого освободили только что, день назад он вышел. И вот Дима работал в этом спектакле «Три товарища», во всех репетициях он участвовал. В самом спектакле участвовали потом актеры, но он во всех репетициях участвовал и получил деньги за работу. Спектакль и сегодня идет, с 1998 года…

На юбилеи этого спектакля «Три товарища» — на сотый, на двухсотый и так далее, Галина Волчек обычно меня приглашает. И, когда в этом году была очередная дата в апреле, она пригласила меня. И Дима Муратов был, и Юрий Рост был. Потом она пригласила нас к себе в кабинет, во время антракта. Я взял с собой и Ваню, и Алису, своих детей. 10 лет — Ване, 11 лет — Алисе. И они сидели у Волчек в кресле. Я тогда же увидел людей, которых не видел почти двадцать лет, — Диму и Лену. Их тоже пригласили. Вот так вот.

Фрагмент полосы «Новой газеты» с очередной статьей Зои Ерошок о майоре Измайлове. Апрель 1996 года.

— Вячеслав Яковлевич, можно сказать, за что российская армия сражалась в Чечне? Спустя годы вы понимаете, за что?

— Я не спустя годы, а непосредственно тогда знал. Я знал, кто такие руководители боевиков, кто такой Дудаев, кто такой Масхадов. С Масхадовым я много раз встречался. Он был начальником артиллерии дивизии, а я знаю, что это такое. Артиллерия — это не пехота, это — математика, это — точный расчет. Он служил в Венгрии, последнее место службы его было в Литве. И не попытаться договориться с таким человеком? Но, когда предпочли силу, предпочли убийство, это было преступление просто. Масхадов мне отдавал заложников просто так. Однажды сразу трех заложников отдал, а я потом еще несколько раз к нему обращался. Вице-президент Ваха Арсанов просто так отдавал мне людей. Я даже спекулировал, говорил им, что ко мне плохо относятся, что меня военное руководство сожрет. Я говорил: я вам Любимова показал? Дайте мне за это заложника. Бывало и такое. А Дудаев говорил так: каждый чеченец — сам себе начальник, то есть ты президент, но ты не можешь ими командовать. Потом, Дудаев — российский генерал, советский генерал. А что значит стать чеченцу генералом? Тем более — в авиации. Это надо огромнейшими знаниями и силой воли обладать, ни за какие взятки ты генералом не станешь. Я, кстати, был в дивизии Дудаева. Я служил в Таллине, в Эстонии, а он был командиром дивизии по соседству, в Тарту, и мои солдаты строили капониры для самолетов.

Они до мозга костей были советскими офицерами, не головорезами были, не убийцами. Просто в той ситуации рушилось все, республики вышли из состава Союза, другие республики, включая Татарстан, Башкортостан, тоже стали крутить. Конституция Татарстана стала соответствовать конституции России ведь только в путинское время уже. А Чечня как же? В 1944 году их выселяли, убивали, эти земли заселили дагестанцами, ингушами, осетинами, русскими, в их дома вошли. Елки-палки! И вот они как бы почувствовали, что их хотят вернуть в то время. Не позволим, сказали. Нужно было договариваться, но это было трудно.

Но в Чечне были и другие люди, такие как Доку Умаров, такие уголовники, которые стали примазываться, которые имели больше сил. А когда началась война, — что, воевать против своих собственных людей, которые вернулись из России? Нет. Тогда ты не патриот. И они вынуждены были с этим мириться, с этими Доку Умаровыми. А потом пошли такие, как Хаттаб, доброжелатели с Востока, тоже — за Ичкерию. И они попали в тяжелое положение, попали меж двух огней. С одной стороны их давит Россия, руководство России, военные, а с другой стороны их давят свои собственные бандюги, такие как Умаров, как Хаттаб. Никто этого не знает, но заложников-чеченцев и заложников-ингушей в Чечне было больше, чем представителей других национальностей. Просто в этом случае товарооборот шел быстрее — за чеченцев и ингушей их родственники платили быстрее. Я знаю многих чеченцев и даже детей чеченских, которые были заложниками. Но об этом не говорят…

— Все-таки, почему эта война была? Какая была причина этой войны?

— Молодая Россия. Каждая из союзных республик стала самостоятельным государством, и пошла цепная реакция, готовность выйти уже из состава России. Возьмите, Ельцин сказал, столько суверенитета, сколько сумеете съесть. И вот они брали суверенитет. Не случайно он во время своей отставки за эту войну извинился. Он понял, что ситуация вышла из-под контроля, что началась вторая война, которую спровоцировали в Дагестане сами басаевцы и так далее. Он почувствовал, что Россия вынуждена не в той роли выступать, как в первую войну, она уже здесь — защитница своей территории.

Я чувствовал эту ситуацию, я видел ее. Я видел те покушения, которые были против Масхадова, в самой Ичкерии, не со стороны России, а со стороны вот этих вот идиотов. Я несколько раз встречался с Умаровым в 1997 году. Что мне он сказал, когда я был у него в сентябре 1997-го? Он был секретарем совета безопасности у Масхадова, то есть Масхадов его непосредственным начальником был, и в своем доме он мне сказал так: я согласился быть секретарем совета безопасности при условии — если Масхадов пойдет на переговоры с Россией, я первым пущу ему пулю в лоб. А я должен был забрать трех заложников, и мне посоветовали Умарова, сказали, что он поможет. И, когда я услышал эти слова, почувствовал, что не могу ему доверить миссию по освобождению людей, она будет противоположной. Я только потеряю людей, если доверюсь ему после этих слов. Среди боевиков не было однородной массы, это совершенно разные люди: и уголовники, и абсолютно приличные, нормальные люди. Таких я тоже видел.

Когда меня в комиссию ввели по освобождению заложников, были такие два заложника, уже год как, — москвич Борис Сорокин и дальневосточник Виктор Андреенков. Они находились у начальника лагеря. И сначала мне сказали, что их отдадут. А потом: «Слава, я тебе их отдать не могу. Ты офицер и я офицер, у меня есть начальник — Яндарбиев. Скажет отдать этих людей, я тебе отдам». Я про себя думаю: елки-палки, ты — чеченец, боевик, у тебя и то есть начальники, а у меня, майора, начальников нет, я что хочу, то и делаю. Нашли советника Яндарбиева, который тогда был президентом Чечни, а он и говорит: в два часа ночи приедем. И ты хочешь, чтобы Яндарбиев тебя принял? Ты напиши ему записку, я ему передам утром рано и тебе привезу. Света не было, так что две машины фарами друг на друга встали, и на капоте, при свете фар, я написал, что такой-то обещал мне освободить двух заложников, в присутствии министра шариатской безопасности Ичкерии, но не отдал, сказав, что, если президент скажет, тогда отдаст. Ерунду какую-то написал. И рано утром, в семь утра, привез мне ответ помощник Яндарбиева. А я положил эту записку на стол Казбека Махашева, министра шариатской безопасности: «Казбеку Махашеву, министру внутренних дел. Решить вопрос с майором Измайловым согласно договоренности». Эти боевики спрашивают у меня, что за ерунду он пишет? Какая договоренность? Я говорю: «Мне большего не надо, мне — согласно договоренности». Махашев вызвал начальника лагеря боевиков и говорит: «Президент сказал отдать Измайлову этих солдат». И привез мне Бориса Сорокина и Виктора Андреенкова.

Это был 1996 год, октябрь. Мать Сорокина и отец Андреенкова были в Чечне. Но там же были и многие другие матери. И вот я представил себе такую картину: я, как герой, сейчас приведу этих ребят на Ханкалу, и обрадованный отец, обрадованная мать будут обнимать своих детей, которых год не видели, а другие матери, две сотни матерей? Одни будут радоваться, мол, и на нашей улице будет счастье, а другие будут завидовать, говорить: почему не наши дети? А я-то знаю, что они никогда своих детей не найдут, что их дети лежат давно уже в земле Чечни. И, когда я представил эту картину, то решил, что в казарму их не поведу. К отцу и матери их повели другие офицеры. А я сделал свое дело, я их вытащил.

Читать другие интервью проекта.

Читать лонгриды проекта.

Вся хронология проекта.

Читать интервью автора в других СМИ.

Ихсанова (Миннуллина) Нажиба Гимаевна

Ихсанова Нажиба Гимаевна (Нәҗибә Ихсанова) известная актриса театра и кино, Заслуженная и народная артистка РФ и РТ, лауреат государственной премии Татарстана им. Г.Тукая родилась 25 января 1938 года в деревне Буралы Азнакаевского района Татарстана.
В 1961 го­ду окончила Высшее театральное училище им. М. Щепкина (Москва) и была принята в труппу ТГАТ им.Камала.
Ведущая, яркая острохарактерная актриса, обладающая бурным темпераментом.
Созданные ею многогранные образы отличают отточенный внешний рисунок в сочетании с глубокой психологической разработкой.

Семья:
Супруг-Миннуллин Туфан Абдуллович известный татарский драматург, заслуженный деятель искусств Татарской АССР.
Дочь-Альфия Минуллина(Юнусова) журналист.

Творчество:

Гандалиф — «Осенние ветры» А.Гилязова,
Магисарвар — «Искры» Т.Гиззата,
Гульчира — «Приехала мама» Ш.Хусаинова,
Розина — «Женитьба Фигаро» П.Бомарше,
Майсара — «Американец»,
Хадича — «Голубая шаль»,
Нагима — «Капризный жених» К.Тинчурина,
Рокыя — «Ядро ореха» Г.Ахунова,
Сардия — «Узы родства» Ю.Аминова,
Фемида — «Не бросай огонь, Прометей!»,
Танкабика — «В ночь лунного затмения» М.Карима,
Минзифа — «Прости меня, мама!» Р.Батуллы,
Таланова — «Нашествие» Л.Леонова,
Миляуша — «День рождения Миляуши»,
Миляуша — «Дружеский разговор»,
Миляуша — «Прощайте»,
Уммия — «Старик из деревни Альдермеш»,
Гульфина — «Колыбельная»,
Мария — «Ильгизар + Вера»,
Аудаки — «Зятья Григория»,
Асима — «Душа моя»,
Хабира — «Любовница»,
Шамсенур — «Судьбы, которые мы выбираем» Т.Миннуллина,
Гульниса — «Потоки» Т.Гиззата,
Гульжихан — «Банкрот» Г.Камала,
Сахиля — «Ходжа Насретдин»,
Зифа — «Зифа» Н.Исанбета,
Гульсум — «Наследие» Г.Каюма,
Ханифа — «Баскетболист» М.Гилязова,
Роза — «Не уходи» Ф.Булякова.

Фильмография:

«КИЯY БАЛАКАЙ»

Признание:

Заслуженная артистка Татарской АССР (1976).
Народная артистка Татарской АССР (1982)
Заслуженная артистка РСФСР (1987).
Народная артистка России (2000).
Лауреат Государственной премии РТ им. Г.Тукая — 1998

круглый стол в Казани / Хабр

Дискуссия обратилась к двум ключевым вопросам: 1) как избегать этнических конфликтов, 2) как сделать научную литературу доступной для самого широкого использования.

Радик Римович Салихов (директор Института истории АНРТ) с радостью подчеркнул, что растёт интерес людей к родным языкам и местной истории, и этот интерес обращается к историческим ресурсам интернета. Поэтому перед татарскими учёными встаёт новый вопрос — о самом широком распространении достоверных научных знаний. Если не решить этого вопроса, тогда в статьях Википедии о населённых пунктах и личностях будут появляться ошибочные или предвзятые известия.

Марат Мингалиевич Гибатдинов (заместитель директора по научной работе ИИ АНРТ) сказал, что Институт стремится пополнять Википедию новыми статьями и исправлять уже созданные статьи, потому что Институт располагает очень большим запасом знаний, который не может довести до широкой публики только своими силами. Собственный сайт Института истории не решает этой задачи, не позволяет транслировать исторические знания туда, где они действительно нужны читателям.

Он уточнил, что речь идёт не только о справочных статьях Википедии. Вместе с ними Институт может обратить своё внимание на фотобанк — Викисклад, на библиотеку — Викитеку, на новостной сайт — Викиновости. Это даёт ещё больше инструментов для популяризации знаний, для пропаганды серьёзного интереса к исторической науке.

Айдар Ильсурович Ногманов (заведующий отделом историко-культурного наследия народов Республики Татарстан ИИ АНРТ) рассказал про конфликты между соседними народами, которые наследуют единую, географически смежную историю, однако по-разному воспринимают прежние события, по-разному освещают национальные особенности местной истории. Башкирская литература освещает историю Татарстана не так, как татарская литература, ставит свои акценты и обозначает свой круг интересов, откуда может возникать конфликт. Вопрос становится всё более важным, потому что всё больше статей Википедии посвящены местным вопросам, а значит, растёт и число конфликтных точек.

Бахтияр Искандерович Измайлов (заведующий отделом междисциплинарных исследований ИИ АНРТ) признал, что давно работает с Википедией, потому что она стала очень популярным справочником, её в первую очередь транслируют поисковые сайты, из неё публика хочет получить объективную информацию о фактах.

Он заметил, что Википедия содержит не только сухие справки. Она поневоле окрашена идейными красками, потому что идёт по следам учёных исследователей, которые не вполне согласны между собой. Как в науке есть конфликты между школами — так и в Википедии есть конфликты между статьями, в которых выражены разные точки зрения. Статьи в Википедиях на русском, башкирском и татарском языках представляют разные точки зрения на одну тему — на событие, персону или территорию.

Историки привыкли работать в формате редакционных коллегий, когда автор присылает статью, редакторы обсуждают её и задают вопросы. Но в Википедии принят иной метод: разные люди быстро вносят свои дополнения или поправки. Для академических учёных этот метод нов и необычен.

Измайлов отметил, что исторические статьи Википедии недостаточно связаны с исторической литературой через цитаты и ссылки. По его мнению, главная причина в том, что исторические труды недоступны в электронном виде. Он отметил, что Институт истории АНРТ публикует свои труды на сайте, однако ещё не задавался вопросом их свободного распространения, свободного лицензирования. Пришло время решать этот вопрос.

Сайрус Русланович Хамидуллин (отдел историко-культурного наследия народов Республики Татарстан ИИ АНРТ) рассказал, что Институт истории готовит статьи по истории населённых пунктов Татарстана, опираясь на энциклопедию, изданную десять лет назад. Здесь стали возникать этнические конфликты, потому что башкирская литература и татарская литература дают разные, противоречивые выводы по истории сёл и деревень. У башкир и татар есть авторитетная и достоверная научная литература по таким вопросам — однако она даёт различные оценки, указывает разные названия народов. Сегодня это приводит к явным и заметным противоречиям.

Дмитрий Евгеньевич Мартынов (Казанский федеральный университет) объяснил, что сам метод создания Википедии отличается от методов создания классической энциклопедии. Классическую энциклопедию писали интеллектуальные специалисты с большим запасом знаний. А вот Википедию пишут неспециалисты, которые сильно зависят от доступности научных источников. Работая над статьями Википедии, авторы не имеют лёгкого доступа к серьёзной литературе. Более того, даже научная библиография недостаточна, нет удобного доступа к научным библиографическим базам и обзорам, трудно даже найти достоверную литературу.

Подводя итог, Фархад Наилевич Фаткуллин (переводчик Управления государственного протокола президента Республики Татарстан) сказал, что Википедия позволяет развивать сотрудничество между людьми, позволяет договариваться друг с другом, позволяет учиться совместной работе.

Почему всё это интересно и полезно для нас?

• Работа академического института будет примером для многих других.
• Есть надежда, что Институт истории выработает образцовые документы и договора, чтобы издательства могли выпускать свою литературу в свободный оборот по свободной лицензии.
• Как правило, академические институты располагают огромным запасом научного, популярного и визуального контента. Можно полагать, что этот контент выйдет на рынок по свободным лицензиям. Сама оцифровка и презентация такого контента ведёт к созданию новых технологий для управления знаниями.
• Институт истории АНРТ стремится решить социальную и политическую проблему, задавая новый тренд. Этот тренд противоречит сложившейся традиции, сложившемуся научному методу и, главное, сложившейся научной экономике. Здесь возможны неожиданные открытия и перемены.

Составлен список самых красивых мужчин — татар в мире

 На сайте http://top-antropos.com/ с начала октября проходит голосование за самого красивого из известных мужчин-татар. На данный момент  сложился следующий топ-30 самых красивых татар:

30-е место: Ирек Мухамедов (род. 8 марта 1960 года, Казань) — артист балета. Был солистом Большого театра в Москве и Королевского балета в Лондоне. В 1988 году награжден призом Ганса Христиана Андерсена как лучший танцовщик мира.

29-е место: Айдар Галимов (род. 23 февраля 1967, село Мадания, Целиноградская область, Казахстан) — певец, Народный артист Республики Башкортостан и Народный артист Республики Татарстан. В репертуаре Айдара более 400 песен на татарском, башкирском, русском, английском, узбекском, турецком языках.

 28-е место: Ренат Мамашев (род. 31 марта 1983, Москва) — российский хоккеист, защитник челябинского «Трактора». Рост 186 см, вес 86 кг.

27-е место: Раяз Фасихов — певец, исполняет песни на татарском языке.

26-е место: Айдар Гайнуллин (род. 12 января 1981) — российский баянист с мировым именем, известный вокалист и композитор, академик кинематографических искусств.

25-е место: Раниль Нуриев — татарский певец. Страничка «В Контакте» — vk.com/id18749782

 24-е место: Марат Измайлов — модель. Принимал участие в съемках многих известных рекламных брендов, таких как Camelot, Armani, Black Star, Dammat, Carrera. Рост 182 см, вес 70 кг. Страница «ВКонтакте» — http://vk.com/izmailov

 23-е место: Чарльз Деннис Бучинский (3 ноября 1921, Эренфелд, США — 30 августа 2003), более известный под псевдонимом Чарльз Бронсон (англ. Charles Bronson) — американский киноактёр, популярный исполнитель мужественных ролей в боевиках.  Предки актёра по отцовской линии были липками (польско-литовскими татарами).

22-е место: Сергей Шакуров — советский и российский актёр театра и кино, народный артист РСФСР. Родился 1 января 1942 год в Москве в интернациональной семье (отец — татарин, мать — русская).

 21-е место: Камиль Ларин (род. 10 ноября 1966 года, Волгоград) — российский актёр, один из основателей комического театра Квартет И.

 20-е место: Данис Зарипов (род. 26 марта 1981, Челябинск) — российский хоккеист, левый крайний нападающий магнитогорского «Металлурга» и сборной России по хоккею, в составе которой в 2008 и 2009 году стал чемпионом мира.

19-е место: Тимур Юнусов (род. 15 августа 1983, Москва), более известный как Тимати — российский рэп/хип-хоп/R’n’B-исполнитель, композитор, музыкальный продюсер, актёр и предприниматель.

 18-е место: Алмаз Гараев (род. 16 сентября 1987) — телеведущий.

17-е место: Тимур Батрутдинов (род. 11 февраля 1978, село Вороново, Московская область) — российский комедийный актёр и телеведущий. Участвует в телепроекте «Comedy Club».

16-е место: Рудольф Нуреев / Нуриев — всемирно известный артист балета, балетмейстер. Родился под Иркутском 17 марта 1938 года, начал танцевать в детском фольклорном ансамбле в Уфе, а в 1955 году поступил в Ленинградское хореографическое училище. После его окончания в 1958 году Нуреев стал солистом балета театра имени С. М. Кирова (в настоящее время — Мариинский театр). 16 июня 1961 года, находясь на гастролях в Париже, отказался вернуться в СССР. Более пятнадцати лет Нуреев был звездой лондонского Королевского балета. С 1983 по 1989 год Нуреев являлся директором балетной труппы парижской Гранд-опера. Умер 6 января 1993 года.
В своей «Автобиографии» Рудольф Нуреев писал о своих татарских корнях: «Мать моя родилась в прекрасном древнем городе Казани. Мы мусульмане. Отец родился в небольшой деревушке около Уфы, столицы республики Башкирии. Таким образом, с обеих сторон наша родня — это татары и башкиры. Я не могу точно определить, что значит для меня быть татарином, а не русским, но я в себе ощущаю эту разницу. Наша татарская кровь течет как-то быстре и готова вскипеть всегда. И однако мне представляется, что мы более вялые, чем русские, более чувственные; в нас некая азиатская мягкость и вместе с тем горячность наших предков, этих великолепных худощавых всадников. Мы — странная смесь нежности и грубости, сочетание, которое редко встречается у русских; вероятно, именно поэтому я обнаружил такую близость со многими героями Достоевского. Татары быстро воспламеняются, быстро лезут в драку. Они самонадеянные, но в то же самое время страстные, а временами хитрые, как лисы. Татарин — хороший комплекс звериных черт, — и это то, что есть я».

15-е место: Рустем Хайрутдинов — пианист. Родился в Казани, где закончил музыкальную школу при Казанской государственной консерватории, продолжил свое образование в Московской государственной консерватории и в Королевской академии в Лондоне. В настоящий момент Рустем Хайрутдинов проживает в Великобритании и является профессором Королевской академии музыки. Официальный сайт — hayroudinoff.co.uk

14-е место: Динияр Билялетдинов (род. 27 февраля 1985, Москва) — футболист, известный по выступлениям за клубы «Локомотив» (Москва), «Спартак» (Москва), «Эвертон» (Ливерпуль). Сыграл 46 матчей за сборную России, бронзовый призёр чемпионата Европы по футболу 2008 года.

 13-е место: Риналь Мухаметов (род. 21 августа 1989, п. Алексеевское, Татарстан) — актёр.

 12-е место: Наиль Якупов (род. 6 октября 1993, Нижнекамск) — хоккеист, серебряный призёр молодёжного чемпионата мира 2012 года в составе сборной России. В сезоне 2009/10 Наиль выступал за команду МХЛ «Реактор» (Нижнекамск), с 2010 по 2012 год играл за канадский юниорский клуб «Сарния Стинг». В 2012 году Наиль Якупов, будучи первым номером драфта НХЛ и был выбран командой «Эдмонтон Ойлерз». Наиль Якупов — третий в истории российский игрок (после Ильи Ковальчука и Александра Овечкина), ставший первым номером драфта НХЛ.

11-е место: Рустем Асаев (род. 1977, деревня Балышлы, Башкортостан) — оперный и эстрадный певец, исполнитель песен и романсов русских и татарских композиторов.

10-е место: Марат Башаров (род. 22 августа 1974, Москва) — актёр театра и кино.

9-е место: Ринат Дасаев (род. 13 июня 1957, Астрахань) — советский футболист (вратарь), один из лучших голкиперов мира 1980-х годов. Выступал за клубы «Волгарь» (Астрахань), «Спартак» (Москва), «Севилья». Дасаев провёл 91 игру за сборную СССР, завоевав серебряную медаль чемпионата Европы 1988 года, а также сыграл 6 игр за футбольную олимпийскую сборную СССР, завоевав бронзовую медаль Олимпийских игр в Москве 1980 года. Ринат Дасаев занимает второе место среди футболистов сборной СССР (после Олега  Блохина) по количеству проведённых за неё матчей. С 2003 года — президент основанной им Академии футбола и вратарского искусства Рината Дасаева.

8-е место: Алмаз Сабирзанов (род. 14 декабря 1983, дер. Тат.Елтань Чистопольского района Татарстана) — актёр театра имени Г.Камала.

7-е место: Марат Измайлов (род. 21 сентября 1982, Москва) — футболист, с 2000 по 2008 год выступавший за «Локомотив» (Москва), в составе которого дважды (2002, 2004) становился чемпионом России. С 2008 года играет за «Спортинг» (Лиссабон). Игрок сборной России, участник чемпионата Европы по футболу 2012.

6-е место: Шамиль Хаматов (род. 29 января 1985, Казань) — актёр театра и кино, младший брат известной актрисы Чулпан Хаматовой.

5-е место: Ришат Тухватуллин — татарский певец. Страница «ВКонтакте» — http://vk.com/id20231335

4-е место: Эмиль Талипов (27 января 1984, Казань) — актёр театра имени Г.Камала.

3-е место: Фанис Зиганшин (род. 1 июля 1972, дер. Кубянь Атнинского района Татарстана) — актёр театра имени Г.Камала, Заслуженный артист Республики Татарстан.

2-е место: Марат Сафин (род. 27 января 1980, Москва) — один из самых успешных российских теннисистов, выигравший 15 турниров в мужском одиночном разряде. Сафин — второй после Евгения Кафельникова россиянин, становившийся первой ракеткой мира. Марат чаще всех (4 раза) отечественных теннисистов играл в финалах турниров серии Большого шлема. В двух финалах Сафин выиграл (на Открытом чемпионате США в 2000 году и на Открытом чемпионате Австралии в 2005) и в двух проиграл (на Открытом чемпионате Австралии в 2002 и 2004 годах). Марат — родной брат теннисистки Динары Сафиной, также становившейся первой ракеткой мира. Это единственные в истории родные брат и сестра, становившиеся первыми ракетками мира.

Пантеон

• Визуализации
• Рейтинги
  • Люди
  • Места
  • Профессии
• Профили
  • Люди
  • Места
  • Страны
  • Занятия
  • 9000
  • Данные
    • Разрешения
    • Скачать
    • API
  • Ежегодник
  • Главная страница
  • Визуализации
  • Рейтинги
  • Профили
    • Люди
    0003 Места
    • Места
    • Eras
  • Около
  • Данные
    • Разрешения
    • API
  • Ежегодник
  • API
  • Поиск
  • Оставить отзыв
  • Цитирование использования

  Lo siento, страница не найдена, страница не найдена

  Вы можете попробовать новый поиск или эти страницы:

  • Isaac Newton

    Physicist

    United Kingdom

    Rank 6

  • Walt Disney

    Producer

    United States

    Rank 82

  • 9

    Роджер Федерер

    Теннисист

    Швейцария

    Рейтинг 124

  • Racing Driver

    Занятие 16

    665 Физические лица

    Sports Domain

  • Agnez Mo

    Actor

  • Laozi

    Philosopher

    China

    Рейтинг 157

  • Винсент Ван Гог

    Painter

    Нидерланды

    Рейтинг 20

  • Fashion Designer

  5

  Род занятий

  • Васко да Gama

    Explorer

    Portugal

    Рейтинг 99

  • Celebrity

    Занятие 40

    142 Физические лица

    Public Figure Domain

  • Marie Curie

    Physicist

    9104

  • Изучите
    • Визуализации
    • Рейтинги
  • Профили
    • Люди
    • Места
    • Страны
    • Профессии
    • Профессии / Страны
    • Eras
  • Условия
  • Условия службы
• Данные
  • Разрешения
  • Загрузить
  • API
• Приложения
  • Ежегодник